Всего один поцелуй
Шрифт:
– Куинн! Ты становишься еще более несносным, чем Ата, в своих своднических порывах!
– Совершенно не… – Он запнулся, увидев Джорджиану. – Не так. Сводничество стоит оставить женщинам.
Грейс прыснула, и ему пришлось приложить все силы, чтобы устоять перед желанием снова взглянуть на Джорджиану. Ее совершенно не узнать! Куинн взял себя в руки и поклонился графине, прежде чем подойти с Атой к Джорджиане.
Она казалась удивительно хрупкой в тонком бальном платье с пчелиным мотивом, фасон которого по его просьбе придумала Грейс. Раньше он видел Джорджиану только в бесформенных темных одеждах деревенских девушек. Теперь
Он заметил крошечные розовые бутоны в ее блестящих каштановых волосах, посмотрел в ее огромные темные глаза, осторожные и как будто наполненные мудростью веков. Он открыл рот, собираясь сделать ей комплимент, но заметил низкий вырез ее платья, и у него пересохло в горле.
– Джорджиана, тебе… тебе не холодно? Возможно, мне стоит принести тебе шаль. – Он мог видеть каждый изгиб ее груди и, кажется, даже намек на отвердевшие соски. Он никогда не догадывался, как хорошо она сложена. Еще на полдюйма ниже – и он мог бы увидеть розовый краешек… Он почувствовал вполне предсказуемое напряжение между ног и с трудом сдержал стон. Господи Боже!
– Спасибо, не надо. Портниха спрятала их все, – игриво ответила Джорджиана. – Мне жаль. Я знаю, что это платье неприлично. Я говорила Грейс…
Графиня наклонилась к ним и цыкнула:
– Какая досада, Джорджиана, мое платье гораздо более дерзкое, чем твое. Я уже говорила тебе, что твой наряд сочли бы чрезмерно скромным в городе. Хватит уже этих глупостей. Куинн, накажи ей держать спину прямо. Грейс направилась к герцогине. Начали прибывать первые гости.
Куинн с трудом оторвался от созерцания форм Джорджианы и попытался подавить те явно не братские чувства, которые она в нем вызывала. Его тело вибрировало от желания, и он искренне надеялся, что она не заметила исходящего от него жара. Куинн медленно повернулся, радуясь необходимости принять на себя бесконечно скучную роль очаровательного хозяина, целующего воздух над множеством рук в перчатках, кланяющегося и представляющего гостям Джорджиану и остальных вдов. И все же его тело не могло забыть соблазнительного зрелища, открывшегося ему. Куинн сглотнул:
Целью сегодняшнего вечера были не только развлечения. Здесь собрались все: и знатные, и нетитулованные дворяне Корнуолла, и немало заметных людей из Лондона, и он знал, что его действия будут иметь знамение. Все увидят – он принял Джорджиану как законного члена семьи Фортескью. Она новая маркиза Элсмир. Представив ее так, он заметил облегчение на лицах гостей – они наконец знали, как к ней обращаться.
Как самого титулованного из присутствующих, герцога Хелстона попросили станцевать открывающий бал менуэт с Джорджианой. Куинн надеялся, что она в силах это сделать. Вначале он не был даже уверен, способна ли она танцевать вообще, но он осторожно расспросил Ату. И все же ее нога, должно быть, ужасно болела.
Джорджиана хорошо умела это прятать. Но Куинн знал, чего стоил ей этот танец. И знал – любые обсуждения бесполезны, она только солжет и будет все отрицать. Однако Куинн был с ней в тот роковой день, когда она упала с ели возле скал.
Он постарался отвлечься от неприятного воспоминания.
– Куинн? – Грейс дернула его за рукав.
– Милая?
– Это был последний из гостей. Не пора ли нам начать бал?
Он кивнул, оглянулся и увидел, как герцог Хелстон, поддерживая Джорджиану под локоть, осматривает
– Хелстон, попрошу вас прекратить бросать на Джорджиану свои плотоядные взгляды, – тихо произнес он.
Розамунда, стоявшая с одним из своих бесконечных братьев, рассмеялась:
– Люк?
– Я не имею ни малейшего понятия, какого дьявола вы имеете, в виду, Элсмир, но если вам дорога ваша трусливая и в высшей степени безмозглая шкура, рекомендую вам остановиться, пока вы не выставили себя дураком, – напрягшись, ответил герцог.
Куинн возблагодарил Господа за то, что тот дал ему лишний дюйм роста по сравнению с проклятым герцогом с его блуждающими где не надо глазами.
– Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, и если вы хотите обсудить это на людях, мы можем направиться… – Краем глаза он заметил печальное выражение лица Грейс и резко остановился.
– Ох… Что это у нас здесь случилось? – Джон Браун со своим шотландским акцентом появился рядом с Атой. – Мерседитас, вот вы где, милая. Меня поставили в известность о вашем желании танцевать со мной. Я благодарен Куинну за…
– Ничего такого я не предлагала, – фыркнула Ата. – Я никогда не опущусь до танца с…
– Пойдемте, Ата, – перебил ее Люк Сент-Обин. – Похоже, чертов дипломат потрудился и…
– Почему ты все время перебиваешь меня? – перебила, в свою очередь, его Ата.
– Возможно, вы хорошо его учили, – заметил мистер. Браун, подмигнув. – Не отпустите ли еще один комментарий по моему поводу, прежде чем я провожу вас внутрь? Я знаю, вы делаете это только потому, что любите меня.
Ата зашипела, и напряжение спало, хотя гнев все еще переполнял Куинна.
Розамунда позвала всех к двойным дверям, за которыми в бальной комнате, редко открытой для гостей, уже собралась огромная толпа. Сегодня вечером цветы были рассыпаны на каждом столе, и позолота блистала повсюду. Увешанные драгоценностями дамы с нетерпением ждали начала танца, пока джентльмены внутренне готовились к вечеру отдавленных ног. Но, по крайней мере, им хватит замечательного вина и бренди, чтобы заглушить боль.
Куинн заметил Хелстона, сжимающего руку Джорджианы и ведущего ее внутрь, и ему страшно захотелось чесать кулаки от гнева. Его остановило только воспоминание о печально опустившей голову Грейс. Но оно не заглушило голос одного из братьев Розамунды, пригашавшего Джорджиану на следующий танец. Куинн вмешался в разговор прежде, чем она ответила:
– Джорджиана слишком устала, чтобы танцевать весь вечер, Майлз. У нее найдется занятие и поинтереснее.
Ата рассмеялась:
– На балу? Занятие поинтереснее, чем танцы? Глупости, Куинн.
– Я только пытался…
Джорджиана перебила его со смертельным спокойствием:
– Я с радостью потанцую с тобой, Майлз. Я уже так давно тебя не видела. Как поживает твой отец?
Прозвучали первые ноты вальса, и Куинн попытался сосредоточиться на графине Шеффилд, а не на похожем на стервятника герцоге. Вальс? Он был уверен, что Грейс распорядилась начать бал с менуэта.
Он оглядел окружавшие их пять пар: мистер Браун и Ата, Розамунда и ее брат, оставшиеся вдовы, также с ее светловолосыми братьями, и, наконец, герцог, возвышавшийся над Джорджианой. У Куинна не осталось никаких сомнений – именно чертов невоспитанный дьявол Хелстон, распорядился начать с возмутительного вальса.