Всего один поцелуй
Шрифт:
Он сглотнул.
Он не осмелился прервать их: Джорджиана даже не подозревает, сколько раз за последние две недели он наблюдал за ними. Джорджиане удавалось то, с чем не справлялись многочисленные гувернантки и учителя до нее.
Фэрли читала, писала и даже складывала и вычитала числа, и это поражало его и согревало ему душу.
Он всегда тщательно скрывал свой страх, что его дочь может унаследовать изменчивый характер своей матери, и никогда не будет прикладывать усилий для развития своего ума.
И вот Фэрли сидела перед ним и писала письма. Да, это были письма фермеру, но все-таки это были письма.
Он взглянул на темноволосую голову Джорджианы, и его захлестнула волна тепла. Он вспомнил, какие мягкие у нее волосы, как они блестели при свете луны. От этого воспоминания его тело напряглось, и он подумал, а вдруг она сейчас носит его ребенка? Он часто думал об этом. Куинн безумно хотел защитить ее, заботиться о ней, и вместе с тем он помнил – она не нуждалась в защите или заботе. Он покачал головой.
Ее перо замерло, и она подняла голову.
Темные большие глаза встретились с его взглядом, и Куинн замер. Как же она знакома ему. Он знает ее дольше, чем любого другого человека в своей жизни. Хотя бы в одном человеке он видел хорошее – и только хорошее. И она любила его по-своему – хотя и не так, как любила Энтони. Куинн был вынужден признаться себе – он давно догадывался, что небезразличен ей. Ему, безусловно, повезло.
И все несчастья, которые ему пришлось перенести, показались чуть менее значительными.
Он прокашлялся.
– Как я понимаю, вы, юные леди, трудитесь здесь уже почти два часа.
Фэрли вскочила и подбежала к нему.
– Папа! О, это намного-намного интересней, чем те примеры, которые меня заставляла решать старая Бидцлуорд.
– Осмелюсь предположить, что так оно и есть. И сколько же овец вы решили прибавить к нашему стаду?
– Глупый. Мы с Джорджианой обсуждаем все с мистером Брауном, прежде чем решать сколько. А ты знал, что шерсть у саутдаунской мягче, чем у лейчестерской? Но если скрестить их…
– Так вы теперь обсуждаете скрещивания? – Он покачал головой.
– Так, чуть-чуть, – быстро ответила Джорджиана. – Совсем чуть-чуть.
– Хм. Возможно, я не зря заглянул сюда.
– А зачем ты пришел сюда, папа? Мы с Джорджианой не любим, чтобы нас отрывали от дел, – сказала Фэрли повелительным тоном. – По крайней мере, Джорджиана так всегда говорит.
– Тогда, полагаю, мне придется уйти отсюда и съесть всех червей самому, – ответил он.
Широкая улыбка озарила лицо Джорджианы. Улыбка, какой Куинн не видел уже очень давно.
– Понятно, – подмигнула Джорджиана его дочери. – Это всегда было нашим тайным кодом для рыбалки.
– О, если так, то я тоже хочу пойти поесть червей, –
Куинн рассмеялся, поднял дочь на руки и поцеловал в кончик носа.
– Червей ест только тот, кто последним поймает рыбу.
Она счастливо завизжала.
– Ну, значит, это буду не я и не Джорджиана, папа. – Она вывернулась из его рук и побежала к двери. – Догоняйте.
Куинн взглянул на Джорджиану после того, как шаги Фэрли затихли в коридоре. Он поклонился и предложил ей свою руку.
– Ты же присоединишься к нам?
Она беспомощно пожала плечами и кинула взгляд на недописанное письмо.
– Пожалуй, мне не стоит. Эти письма должны быть отправлены сегодня.
– Когда это ты решила взвалить на свои плечи бремя всего мира?
Она засмеялась:
– Забавно. Я бы могла спросить тебя о том же.
– И вероятней всего получила бы тот же ответ. Пойдем, Джорджиана, ты же не откажешься от приключений, не так ли? И к тому же, – он наклонился и заговорщически зашептал: – я видел, как сюда идет Гвендолин.
Джорджиана печально улыбнулась.
– Ты слишком хорошо знаешь, как меня уговорить.
– Нет. Мне просто очень не хочется, есть червей, а моя дочь уже получила достаточную фору.
– О, – ответила она, быстро вставая. – Даже не думай, что я поймаю меньше рыбы, чем ты.
Для рыбалки было слишком жарко. Вместо рыбы рядом с крючками плавали крохотные мальки. И в довершение всех бед появилась выдра. Издевательски тряся своими усами, она принялась нырять в холодную темную глубину водоема.
Фэрли выжидательно посмотрела на отца и прихлопнула насекомое на его красной шее.
– Папа?
– Да, любовь моя?
– У меня есть предложение.
– Хм, слушаю тебя.
– Я готова признать свое поражение и съесть крошечный кусочек червя, если ты позволишь мне побродить по мелководью. Не купаться, ты не подумай, просто пройтись рядом с камышами. Там очень мелко, правда. Папа, сегодня так жарко, – простонала она.
Куинн почувствовал на себе взгляд Джорджианы.
– А что ты готова сделать, если я предложу тебе не просто побродить по мелководью, а искупаться? – Он повернул голову, чтобы увидеть реакцию Джорджианы.
Она улыбалась ему.
– О, папа, все, что угодно! – взволнованно закричала Фэрли и принялась развязывать свои ботинки.
– Будь осторожнее, дорогая, – предупредительно произнесла Джорджиана. – Лучше с самого начала выслушать все условия. Твой отец имел обыкновение предлагать людям, а особенно мне и своему кузену Энтони, вещи, которые те хотели больше всего на свете, в обмен на что-то, чего они совсем не желали делать.