Всего один взгляд. Невиновный
Шрифт:
Перлмуттер никогда не стрелял из служебного револьвера, кроме как в полицейском тире. Он вообще ни разу не доставал пистолет на работе. За тридцать лет его практики всего три смерти подходили под определение «подозрительные», и все три злоумышленника были пойманы по горячим следам: бывший муж, который, напившись, решил устроить себе любовь до гроба, убил женщину, которую якобы обожал, а потом «застрелился». Он прекрасно справился с первой частью плана – два выстрела разнесли вдребезги голову бывшей супруги, но, как водится, запорол финал, запасшись лишь двумя пулями; через час он был уже в следственном
Что касается выстрелов, то в Касслтоне они звучали нередко, но почти всегда пуля предназначалась самому стрелку. Перлмуттер мало интересовался политикой и не был убежден в пользе контроля за продажей оружия, хотя по опыту знал: пистолет, купленный для охраны дома, гораздо чаще используется хозяином для самоубийства, чем для самозащиты. За все годы служения закону Перлмуттер ни разу не сталкивался с применением оружия с целью застрелить, остановить или отпугнуть непрошеных гостей, зато самоубийств из короткоствольного оружия было более чем достаточно.
«Форд-виндстар». Перлмуттер снова принялся обводить буквы.
Впервые в карьере капитану досталось дело, включающее попытку убийства, странное похищение, нетипично жестокое нападение с нанесением увечий и, как подозревал капитан, целый список неизвестных пока злодеяний. Он снова начал чертить в блокноте каракули. В верхнем левом углу он написал: «Джек Лоусон», в правом – «Рокки Конвелл». Эти двое предположительно пропавших человека одновременно пересекли пункт дорожного сбора на шоссе, ведущем в соседний штат. Перлмуттер провел линию от одного имени к другому.
Первая ниточка.
В левом нижнем углу Перлмуттер написал: «Фредди Сайкс», жертва зверского нападения. В правом нижнем – «Майк Суэйн» – огнестрельное ранение, попытка убийства. Связь между двумя жертвами, вторая ниточка, была очевидной. Жена Суэйна оба раза видела проникшего в соседский дом злоумышленника – молодого азиата спортивного телосложения, который, по ее мнению, был в сто раз опаснее Одджоба из старого фильма о Джеймсе Бонде.
Но Перлмуттеру не удавалось связать все четыре случая – два исчезновения и двух жертв Одджоба-младшего. Правда, оставался «форд-виндстар».
Джек Лоусон уехал на синем «форде-виндстар» и пропал. Азиат из дома Сайкса тоже уехал на синем «форде-виндстар».
Предположим, что здесь есть связь, хотя универсалов в этом пригороде – как силикона в стриптиз-клубе. Фактов, конечно, кот наплакал, но если вспомнить историю их добропорядочного пригорода, где солидные отцы семейств просто так не исчезают, и то, что в Касслтоне отродясь не наблюдалось такого оживления… Связь, конечно, неявная, но капитан Перлмуттер понимал: все четыре случая между собой связаны.
Правда, он не представлял как и не хотел пока забивать этим голову. Пусть сначала поработает лаборатория. Пусть
– Капитан!
Это оказался Дейли.
– Что там?
– Мы нашли машину Рокки Конвелла.
– Где?
– Знаете стоянку на Семнадцатом шоссе?
Перлмуттер снял очки, в которых читал.
– Дальше по этой самой улице?!
Дейли кивнул:
– Бессмыслица какая-то, он же выехал из штата!
– Кто обнаружил машину?
– Пепе и Пашайан.
– Скажи им, чтобы тщательно осмотрели район. – Перлмуттер встал. – «Форд» мы поищем сами.
Глава 23
Усевшись в «сааб», Грейс вставила в проигрыватель компакт-диск «Колдплей» – в надежде, что это ее отвлечет. Отвлекало плохо. С одной стороны, Грейс вполне отдавала себе отчет в том, что происходит, и ей не требовалось объяснений. С другой – открытия последних дней оказались ошеломляющими, и необходимость смотреть трезво на факты приводила ее в состояние ступора. Должно быть, сюрреализм возник из чувства самосохранения, из стремления художника защитить себя, отфильтровывая то, что видишь. Сюрреализм дает силы действовать, искать правду – в ее случае найти Джека, – тогда как реальность, беспощадно-резкая, неприкрытая и чистая, вызывала желание свернуться в клубок и выть, пока не увезут в психлечебницу.
Зазвонил сотовый. Перед тем как нажать кнопку ответа, Грейс бросила взгляд на дисплей. Не Джек. Кора.
– Слушаю.
– Не буду делить новости на плохие и хорошие. Тебе сначала какие – странные или очень странные?
– Давай странные.
– Не могу связаться с Гусом по его ссаной линии – он не отвечает на звонки. Постоянно попадаю на автоответчик.
Будто нарочно, в проигрывателе зазвучало «Содрогание». Руки Грейс остались лежать на руле симметрично. Она двигалась по средней полосе, продолжая сохранять максимально разрешенную скорость. Справа мимо нее проносились машины.
– А очень странные?
– Помнишь, как мы пытались отследить звонки Джека за двое суток?
– Да.
– Так вот, я позвонила в компанию – оператору сотовой связи, сказала, что я – это ты. Ты ведь не возражаешь?
– Нисколько.
– Так вот… Ладно, не важно. Единственный звонок, который Джек сделал с сотового за последние три дня, – это вчера тебе на твой мобильный.
– Когда я была в полиции?
– Да.
– А что в этом странного?
– Ничего. Странное начинается на вашем домашнем телефоне.
Пауза. Грейс вела машину по шоссе Меррит со всей безупречностью.
– А что с домашним?
– Ты в курсе, что Джек звонил своей сестре в офис? – уточнила Кора.
– Да. Я же нажала повторный набор.
– Как, еще раз, зовут его сестру?
– Сандра Ковал.
– И эта Сандра Ковал сказала тебе, что ее на работе уже не было и что они с Джеком не разговаривали?
– Да.
– Телефонный разговор длился девять минут.
Дрожь пробежала по телу Грейс. Она сделала усилие, чтобы не выпустить руль.