Всего один взгляд. Невиновный
Шрифт:
– Привет, пап, – сказала Эмма.
– Привет, котенок. Как школа?
– Хорошо.
– Все еще сохнешь по своему Тони?
– Фу-у-у!
Довольный такой реакцией, Джек поцеловал Грейс в щеку. Из комнаты вышел Макс, совершенно голый.
– Вы готовы к принятию ванны, милорд? – спросил Джек.
– Готовы, – ответил Макс.
Они хлопнули друг друга ладонью об ладонь. Макс пошел мыться под присмотром отца, нежась в теплой воде и море хохота, а Грейс помогла Эмме надеть пижаму. Из ванной раздавался заливистый смех. Джек с Максом пели песенку, в которой девочка по имени Дженни Джексон не могла решить, платье какого цвета ей надеть. Джек начинал, предлагая цвет, Макс заканчивал
Джек насухо вытер Макса, одел в пижамку, отнес в постель и честно прочитал сыну две главы из «Чарли и шоколадная фабрика». Макс ловил каждое слово, завороженный, Эмма на правах взрослой девочки читала самостоятельно. Она лежала в кровати, увлеченная последней сказкой Лемони Сникета [5] о сиротах Бодлер. Грейс присела рядом и полчаса делала наброски. Это было ее любимое время суток – работать в тишине в комнате старшей дочери.
Джек дочитал главу. Макс умолял его прочесть еще одну страничку, но Джек остался непреклонен. Он сказал, что уже поздно, и Макс нехотя согласился. Они поболтали еще пару минут о визите Чарли на фабрику Вилли Вонки, о котором прочитать не успели. Грейс прислушалась. Ее мужчины пришли к единодушному соглашению, что Роальд Даль просто классный.
5
Лемони Сникет – псевдоним писателя Дэниела Хэндлера, автора серии детских книг «33 несчастья».
Джек убавил свет – у них были специальные светильники, потому что Макс не любил спать в темноте, и пришел целовать дочку на ночь. Эмма, папина принцесса, приподнялась, повисла у отца на шее и не отпускала. Джек просто таял от этого дочкиного способа одновременно выказать любовь и отсрочить отход ко сну.
– Есть что-нибудь новое в журнале? – спросил Джек.
Эмма кивнула. Ее ранец стоял рядом с кроватью. Порывшись в нем, она вытащила школьный журнальчик, развернула и предъявила отцу.
– Мы пишем стихи, – сказала она. – Я сегодня один начала.
– Супер, прочитай!
Эмма густо покраснела от волнения. Джек тоже залился румянцем. Кашлянув, она начала:
Баскетбольный мяч, а мяч,Почему ты круглый?Потрясающе бугристыйИ нигде не впуклый?Теннисный мяч, а мяч,Почему ты так свистишь,Когда, с размаху получив ракеткой,Через сетку ты летишь?Грейс наблюдала за ними с порога. Свободного времени у Джека с недавних пор стало катастрофически мало. В принципе она не возражала – тишина в доме давно стала редкостью. Ей требовался покой. Одиночество, предвестник скуки, стимулирует творческий процесс, поэтому настоящий художник сознательно доводит себя до такой степени уныния, чтобы пришло вдохновение. И оно приходит как миленькое. Знакомый писатель говорил Грейс, что, если уткнешься в сюжетный тупик, лучшее средство – почитать телефонный справочник: когда доходишь до озверения, муза обычно является прочистить трудовые завалы в мозгах.
Эмма закончила читать стихотворение. Джек, подавшись назад, выдохнул:
– Ух ты!
Эмма скорчила мину, которая означала: она гордится
– Это самые лучшие стихи, какие я слышал, – искренне сказал Джек.
Эмма выразительно пожала плечами:
– Только два куплета.
– Значит, это самые блестящие две строфы, какие мне довелось слышать в жизни.
– Завтра еще о хоккейной шайбе напишу.
– Кстати, о хоккее…
Эмма села в кровати:
– Что?
Джек улыбнулся:
– Я взял билеты на «Рейнджеров» в «Гарден» на субботу.
Эмма, член малышовой спортивной «группировки», фрондировавшей против фанаток новой мальчишечьей рок-группы, издала восторженный вопль и снова повисла у отца на шее. Джек улыбнулся и с удовольствием обнял дочь. Они обсудили последние успехи команды и подсчитали шансы на победу над «Миннесота Уайлд». Через несколько минут Джек высвободился из объятий дочери, сказал, что любит ее, услышал ответ, что она тоже, и пошел к двери.
– Хочу что-нибудь съесть, – прошептал он Грейс.
– В холодильнике остатки курицы.
– Почему не переоденешься во что-нибудь более удобное?
– Надежда умирает последней.
Джек удивленно изогнул бровь:
– Все еще боишься, что ты для меня недостаточно привлекательна как женщина?
– О, кстати, напомнил…
– Что?
– Кое-что о вчерашнем кавалере Коры.
– Ничего хоть кавалер попался?
– Я спущусь через секунду.
Джек с недоумением взглянул на жену и стал спускаться по лестнице, что-то негромко насвистывая. Грейс подождала, пока дыхание дочки не станет ровным и глубоким. Выключив свет, она с минуту смотрела на нее. Так делал Джек – ночами он ходил по коридору, не в силах заснуть, охраняя сон детей. Иногда она просыпалась и обнаруживала, что его половина кровати пуста, а он сам стоит со стеклянными глазами в дверях той или другой детской. Она неслышно подходила, и муж говорил: «Ты их так любишь…» Он не заканчивал фразу – не нужно было ничего добавлять. Он мог и этого не говорить.
Джек не слышал, как она спустилась. Отчего-то – Грейс и сама не знала отчего – она подошла очень тихо. Джек стоял спиной к ней в напряженной позе, опустив голову. Это было необычно – Джек со своей гиперактивностью минуты не мог усидеть на месте. Совсем как Макс, который все время пребывал в движении. Сидя, Джек беспрестанно ерзал и тряс ногой. Энергия в нем просто бурлила.
А сейчас он застыл на месте, уставившись на кухонный стол – точнее, на странную фотографию.
– Джек!
Он резко выпрямился.
– Что это такое?
Грейс заметила, что волосы у мужа отросли чуть длиннее, чем надо. Пора подстричься.
– Ты мне скажи.
Джек промолчал.
– Это же ты на фотографии? С бородой?
– Что?! Ничего подобного.
Грейс посмотрела мужу в глаза. Он моргнул и отвел взгляд.
– Я забрала сегодня пленку из ателье, – сказала она.
Джек молчал. Грейс подошла ближе.
– Эта фотография оказалась в пачке.
– Подожди. – Грейс удивил его напряженный взгляд. – Это было в наших фотографиях?
– Да.
– А что за пленка?
– Та, что мы отсняли в яблоневом саду.
– Бессмыслица какая-то.
Грейс пожала плечами и снова задала вопрос:
– Кто эти люди?
– Откуда мне знать?
– Блондинка рядом с тобой, с перечеркнутым лицом – кто это?
В это мгновение у Джека зазвонил сотовый. Он выхватил телефон, как стрелок с Дикого Запада свой верный кольт, буркнул «алло» и некоторое время слушал. Прикрыв рукой мембрану, он пояснил:
– Это Дэн.
Дэн тоже работал в отделе медицинских исследований в «Пентокол фармасьютикалс». Опустив голову, Джек направился в свой крошечный кабинет.