Всего одна ночь
Шрифт:
Возможно, Лиам не заметил бы, что Сэм собирался вырвать журнал у него из рук и либо сжечь, либо поглотить его.
— Ты читаешь его? — спросил Лиам.
— Нет.
Ему показалось, или Лиам изучал его внимательнее, чем обычно?
— Ну, ты, наверное, не слышал об этом, так как ты не был на семейном ужине уже несколько недель, и ради всего святого, ты пропустил День благодарения. Мама даже не успела доесть тыквенный пирог, как начала плакать из-за твоего отсутствия.
Ножь. Прямо в сердце.
Лиам
— Но это номер журнала, посвященный пятидесятилетию, где все должны были написать свою личную закулисную историю.
О, я знаю об этом. На самом деле, твоя младшая сестра предложила мне заняться с ней сексом, чтобы ей было о чем написать.
— И?
— Ну, статья Райли была... странной. Даже тревожной. Но ещё более странно то, что когда я рассказал об этом своей семье, они все притворились, что это не странно. Они что-то скрывают от меня.
У Сэма вспотели ладони. Значит, она рассказала остальным членам своей семьи. Это объясняет голосовые сообщения от Эрин. И Джоша.
И Мэг.
И Кейт.
Даже Патрик позвонил из Бостона.
Чтоб тебя, Райли.
Тем не менее, он полагал, что это хороший знак. Они все же позвонили ему, а не явились к его двери с пыточными инструментами.
И никто не угрожал смертью, так что это был положительный момент.
Вот только... ни один из них не был Лиамом, поэтому она не сказала ему.
Она оставила это ему.
Он не знал, быть ли ему невероятно благодарным или разочарованным.
— Так что же написано в статье?
Сэм ненавидел себя за этот вопрос, но, возможно, было лучше, чтобы он узнал об этом здесь и сейчас, когда кулак Лиама помешает ему сделать то, чего он хотел больше всего на свете.
А именно — пойти к ней.
— Честно? — спросил Лиам, перелистывая страницы. — В ней есть что-то вроде ненависти к мужчинам. Очевидно, этот парень растоптал её сердце, но Райли, будучи Райли, не убита горем. Она в ярости. И она дала знать об этом всей базе читателей Шпильки.
Сэм опрокинул в себя остатки своего напитка.
Её сердце не разбито?
С каждым днем его грудь словно раскалывалась всё больше и больше.
Сэм ткнул пальцем в сторону бармена. Ещё один.
— Дай мне журнал.
— Что?
— Дай. Мне. Журнал.
Лиам раскрыл перед ним глянцевые страницы, и взгляд Сэма сначала остановился на крошечной фотографии Райли рядом с её именем, его глаза рассматривали её идеальные, знакомые черты. Здесь она улыбалась. Но она не улыбалась, когда назвала его трусом и ушла.
Он не улыбался, когда позволил ей это сделать.
Его глаза наконец-то поднялись к заголовку, выделенному жирным шрифтом.
«ПОЙМАННАЯ
Гнев в заголовке немного удивил его.
Ну что ж. По крайней мере, она наконец-то поняла его. Хорошо.
Но боль в горле не радовала. Особенно когда его глаза пробежались по выделенному жирным шрифтом содержанию статьи.
«...Я влюбилась в мальчика, но мне понадобилось больше десяти лет, чтобы понять, что мальчик так и не вырос в мужчину.»
Ауч.
«Я думала, что если я буду говорить правильные слова и делать все правильные вещи, то он полюбит меня в ответ. Но послушайте, дамы: Никакие советы и хитрости между этими страницами не могут исцелить сломленную душу. Не жертвуйте собой, пытаясь это сделать.»
Сломленную? Он был сломлен только тогда, когда не был с ней.
«Долгое время я оплакивала одиночество от отсутствия отношений, но я предпочла бы не иметь отношений, чем быть пойманной в плохом романе...»
— Твою мать. Твою мать!
Сэм не осознавал, что сказал вслух, пока бармен и пара слева от него не бросили на него настороженный взгляд.
Лиам, с другой стороны, не выглядел ничуть удивленным.
— Итак, всего один вопрос, — сказал Лиам, делая ещё один глоток виски. — Кто именно из вас собирался сказать мне, что вы встречались?
Вот оно.
Разговор, которого Сэм избегал с того дня, когда увидел худые, сексуальные ноги Райли в этих чертовых футбольных шортах более десяти лет назад. Он ожидал удара грома или, может быть, землетрясения.
В крайнем случае, он был готов к тому, что ему придется столкнуться с костяшками пальцев Лиама.
Собрав всё своё мужество, он повернулся, чтобы посмотреть на своего лучшего друга, ожидая отвращения, гнева, предательства или всего вышеперечисленного.
Вместо этого он увидел... любопытство? Возможно, даже беспокойство.
— Всё прошло не очень хорошо, — пробормотал Сэм, поднося стакан к губам и глядя прямо перед собой.
Лиам легонько стукнул рукой по журнальной статье.
— Да ладно. Серьёзно?
— Почему ты не злишься? — спросил Сэм. — Или ты просто приберегаешь это, пока мы не выйдем на улицу?
— Ну, я немного злюсь. Злюсь, что ты не сказал мне. И злюсь, что Райли по какой-то причине хочет поджарить твои яйца на барбекю.
— Но ты не злишься, что мы... ну, знаешь...
— Переспали? Нет. Я имею в виду, я ошарашен. Но злюсь ли я? — Лиам задумался. — Я так не думаю. Я думаю, что полагал, что это должно было произойти каким-то образом. Ты всегда так старался не смотреть на неё, когда остальные извращенцы открыто пялились на неё.