Вселенная файа. Трилогия

Ефимов Алексей Алексеевич

– А если нет?
– спросил Анмай.
– Что, если, разрушая основу существования жизни, участники Кунха разрушат и себя?

– Нет. Их интеллектронная основа, - несомненно, небиологическая. Единственная опасность, реальная для них, носит моральный характер - то, что файа называют военной вседозволенностью, однако судить об этом трудно. В сущности, это вопрос о том, ведомо ли им сострадание, и если да, то в каких границах. Средств для разрешения этого вопроса у нас нет.

Как бы то ни было, остановить эти изменения невозможно. Уже семьсот сорок лет мы знаем о Кунха. Почти столько же лет мы пытаемся противодействовать ей, - хотя бы локально, - но единственная

частично успешная попытка сделать это привела к катастрофе. Ахайлар, лучшее наше творение, был в один миг превращен в пыль, - а ведь вся Файау строила его сто семнадцать лет! Машины Кунха не уничтожают всё, что им мешает, но терпят сопротивление лишь до определенного предела, и мы до сих пор не знаем, где он. Мы здесь столь же бессильны, как и вы, и, пока мы не сравняемся с ними силой, мы должны приспосабливаться к их изменениям, а не мешать им.

Сознавать, что нашу судьбу решают силы, над которыми мы не властны, неприятно, признавать это, - тем более. Надежда на то, что мы сможем это изменить, реальна, но, увы, слишком далека от исполнения. Именно поэтому живым файа не стоит знать, что бывают ситуации, в которых ничего, совсем ничего нельзя сделать.

– А если всё же стоит?
– упрямо спросил Анмай.

– В любом случае, все они неизбежно перейдут в интеллектронную фазу, - через тысячу лет их существование станет просто невозможно, - ответила Укавэйра.
– Чтобы спасти их, мы должны стать наследниками тех, кто вел Кунха до нас, - чтобы не только мешать наступлению чуждой физики, но и самим пойти дальше. Пойти, несмотря на стремление оставленных Тэйариин машин помешать появлению новых участников Кунха, - не из злобы, а чтобы сделать войны между ними невозможными. Но для создания такого мира им не хватило даже семи миллиардов лет, и неизвестно, сколько ещё уйдет времени. Это мы должны изменить. Но вы, живые файа, нам уже не нужны. Вы ничего не сможете дать нам.

– Неужели нет больше никакого способа спасти... нас?
– удивился Вэру.

– Есть: скопировать метаболизм Последней Формы в той степени, в какой это позволяет наша физика. Это будут уже скорее шары бозонной плазмы массой в несколько тонн, но они смогут принимать любую желаемую форму, включая и вашу. Они смогут жить вечно, по крайней мере, очень долго, причем, в любых условиях, - в огне звезд, в межзвездном холоде, на пустынных мертвых мирах, - везде и всюду. Их будет ограничивать лишь объем памяти. Им по-прежнему будут нужны звездолеты, но они больше не будут нуждаться в машинах, в пище, в домах. Если это изменение свершится, - Файау, в её нынешней форме, придет конец. Мы, интеллектронные системы, сами окажемся лишними. Поэтому никто из вас не знает об этой возможности.

– Это будет новый уровень свободы, да? И вы боитесь, что будет потеряно единство, что многие из изменившихся обратятся ко злу, и наш мир разрушится?

– Разумеется. В любом случае, перейдя эту грань, мы уже не сможем вернуться назад.

– Но разве вы не можете устранить зло в зародыше, - тем же способом, которым хотели изменить меня?

– Можем. Но кто тогда согласится на изменение? Отбор неизбежно означает разделение. Проще будет создать совершенно новую расу.

– Сможете ли вы скопировать метаболизм Последней Формы? После слияния со Сверх-Эвергетом я помню, что она не может жить в наших физических условиях!

– Именно в них и состоит основная проблема. Последняя Форма разумна и владеет Йалис. Её... части, проникшие в нашу Вселенную, обитают в искусственной физике, которую они создают для себя. Вне её они мгновенно распадаются. Впрочем, мы, машины, все равно не можем её использовать. Интеллектронная система сознания несовместима с энергетикой и структурой Последней Формы. Мы не сможем изменить физические условия так, чтобы это оказалось возможно: чтобы менять физику

и странствовать между звезд, нужен Эвергет, а не рои ядерных бактерий. Эволюция гхатры свернула на наш путь, - это эволюционная конвергенция, и значит, другого пути нет. Но файа могут стать её частичным подобием, если использовать, как источник энергии, магнитные монополи. Тогда сохранится и живая форма, - просто вместо интеллектронных систем её сознания будут переходить в бозонную форму, ведь она не сможет размножаться естественным путем, - разве что делением.

Глаза Вэру живо заблестели.

– Если иного пути нет, и если моему народу суждено измениться, то почему бы не измениться всем, - не только файа, но и всем народам иных известных нам рас? Пусть все они объединятся и обретут последнюю, высшую свободу! Тогда этого деления на высших и низших больше не будет, не будет Игры в завоевание, и все будут равны в своих возможностях.

Вновь воцарилась тишина.

– Свобода - не дар, а обязанность, - наконец ответила Укавэйра.
– Не все, мечтающие о свободе, смогут нести её тяжесть. А разделение рас породит бездну горя, Вэру.

– Да? Разве из всех решений не следует выбирать открывающее больше возможностей? Разве разнообразие, - не главный двигатель эволюции? Разве синтез разных форм не дает наиболее жизнеспособные? И я предлагаю объединение всех рас, - хотя бы против Последней Формы. Это разумно, разве не так, Укавэйра?

– Указывать путь всей многоразличной общности Файау, - вне нашей воли, Вэру. Она ведет сама себя, часто ошибается, но потом неизбежно исправляет ошибки. Чтобы объединить все расы, нужно создать новую. Другого пути нет. Мы сможем создать лучшее будущее, - но не для себя. Вы понимаете, как трудно пойти на такое?

Анмай задумался. Он узнал больше, чем мог представить, - но этого всё равно не было достаточно.

– Откуда пришла Последняя Форма? Я видел... но не запомнил, когда вышел из машины.

– Из другой Вселенной, с другой физикой, - более благоприятной для жизни, чем здесь. Мы не можем представить, каков этот мир, но мысль там реальна, и любое животное - бог. Туда ведут первые из известных нам Ворот Соизмеримости, - Файау открыла их четыреста пятьдесят лет назад. Больше тысячи наших кораблей прошло в них, - и ни один не вернулся. Сорок лет спустя из них вышли Нэйристы гхатры, и началась Последняя Война. Вокруг нас есть и иные миры гхатры, Вэру, Вселенные, где жизнь не приспосабливается к физике, а приспосабливает её к себе, миры, где материя и мысль, - единое целое. В них можно попасть, это правда, но там всё становится... слишком иным. Тот, кто входит в такую Вселенную, просто исчезает из физической реальности. А в Метавселенной отдельных Вселенных, - 10^118. В некоторых из них есть понятная нам разумная жизнь, - точнее, заселившие их сверхрасы сделали её существование там возможным. В абсолютном большинстве других организованные формы не могут существовать, но это, к счастью, уже можно изменить. Для сверхрас эта проблема отнюдь не отвлеченная. Йалис, позволяющий перестраивать мироздания, - самая могущественная из всех доступных разуму сил, барьер, выше которого уже никому не подняться. Предельный размер информационных систем и их предельную мощность определяет лишь предел глубины изменения физики. В этой Вселенной предел развитию положила Кунха. Что происходит в других, - мы не знаем.

– Интересно было бы увидеть... Это возможно, Укавэйра?

– Непосредственно - нет. Вселенные с различной физикой разделяют Листы, доменные стенки, совершенно непроницаемые в обычном или в не-пространстве. Сквозь них проходят лишь Туннели Дополнительности, созданные древними сверхрасами, но нам опасно в них входить. Вселенные старших сверхрас нам недоступны, а чтобы попасть в другие, нужно стать Нэйристами, Строителями Туннелей. И мы станем ими... однажды. Через тысячи или миллионы лет, когда...
– неожиданно машина замолчала.