Вселенная файа. Трилогия
Шрифт:
А если могут?
......................................................................................
Анмай уселся, подтянув скрещенные ноги к груди. Его глаза живо блестели, - он с интересом ждал, что будет дальше. Философ был точно таким же, как в последние минуты своей жизни, - невысокий пожилой мужчина в нелепой синей одежде, и с нелепым коротким автоматом в руках. Толстое в дырчатом кожухе дуло смотрело прямо на Вэру. Потом рядом с Философом появился Сурми Ами, - ещё секунду назад его не было в этой реальности, а теперь он неотделимо присутствовал в ней, но его черты казались подвижными и смутными, - его Вэру никогда не видел, и знал лишь по рассказам
Он понял, что здесь собираются все, чья смерть терзала его совесть. Почему-то это ничуть его не пугало: конец своей жизни он представлял себе именно таким. Вот вокруг этой пары стали возникать другие безмолвные фигуры, - компания вооруженных автоматами мохнатых ару во главе со своим старым предводителем, чьего имени он так и не узнал. Между ними стоял дважды преданый и убитый им Нэйс, такой, каким он являлся к Вэру в кошмарах, - обнаженный, с истерзанным телом, свисающим окровавленными клочьями. Анмай с ужасом ожидал, что появится и Олта Лайту, чаще всего мучившая его во сне, но её не было. Вместо неё он увидел девушку-файа в короткой набедренной повязке, - одну из полумиллионного экипажа "Астрофайры", погибшего вместе с ней.
Он уже понял, что здесь собираются лишь те, перед кеми он чувствует вину, и ничуть не удивился этому. Конечно, было бы совсем неплохо, если бы здесь появился Найте или Укавэйра, - он очень хотел узнать, что же с ней на самом деле сталось, - но тут решал не он, и ему оставалось лишь подчиниться такому выбору судей.
Так он и сделал.
......................................................................................
Анмай поёрзал, устраиваясь поудобнее, - насколько это было возможно на камнях, стараясь представить, что будет дальше. Глядя на давно умерших врагов, он не боялся... ему хотелось в это верить.
Что бы они ни решили, я не позволю опять над собой издеваться,– сказал он себе.
– В конечном счете, всё это, - лишь пустая формальность. А если нет?
Больше никто не появился. Очевидно, Звезда решила, что такого количества судей достаточно. Но, хотя перед ним стояли не созданные машиной призраки, а реальные души убитых им, - они молчали. Он чувствовал их тяжелую, душную ненависть... и тоску.
Анмай знал, что им незачем пересказывать заново все его преступления, - он знал их и так. Так же бесполезно ему было объяснять им, почему он их совершил. Бесполезно было вообще что-то говорить.
Внезапно весь этот молчаливый суд показался ему совершеннейшей бессмыслицей. В самом деле, что они могли с ним сделать? Убить? Вернуть обратно? Но тогда существование самой Звезды Бесконечности, и всех мирозданий, тоже становилось абсолютной бессмыслицей. Анмай был совершенно уверен, что она на это не пойдет, - она не могла нарушить волю своего Создателя, это было просто невозможно. Может, они собираются простить его? И это вряд ли. Сделанного им нельзя прощать. Он знал, что не сможет простить даже сам себя. И уж подавно не нуждался в чьем-то ещё прощении...
Может, они хотят заставить его страдать, болью искупить свои преступления? Нет, вряд ли, - они были слишком велики, а он прошел и через это, и знал, что страдания не смогут вызвать в нем никаких иных чувств, кроме ненависти к причиняющим их.
Теперь он понял, что было хуже даже самой ужасной неожиданности, - осознание безнадежности и ненужности, или, быть может, фальшивости происходящего. Ведь окончательный суд оказался судом не Создателя, а машины, которая за всё невообразимо долгое время своего существования не видела ни одного живого существа. Поэтому
Правду говоря, он не был уверен в безопасности происходящего, - ведь его враги и его собственное беззащитное тело, всё, окружающее его, казалось совершенно реальным, - но что с того? Он знал, насколько реальной может быть иллюзия.
И, в то же время, он знал, что эта невероятная бесконечная равнина существует на самом деле, такая же реальная, как вся его странная жизнь, - та жизнь, что так долго казалась ему иллюзией. А если так, - страшновато узнать, что, дойдя до края Бесконечности, он не нашел ничего, - ни возмездия, ни награды. Их не будет, и найдя совершенные, неопровержимые доказательства существования Создателя Анмай окончательно перестал в него верить, - он понял, что есть лишь бесконечно разные по сущности и могуществу, но равно подверженные ошибкам существа. Пускай высшее из них и создало всё сущее, и даже ждет его там, Снаружи, - что с того? Ему хотелось поскорее с ним встретиться, но лишь из-за любопытства. В остальных своих чувствах он уже не был уверен.
Он с удивлением понял, что не хочет возвращаться, - ни на "Товию", ни даже на Эрайа, представься ему такая возможность. Прожитая жизнь больше не манила его. Она казалась совершенно полной.
Законченной.
......................................................................................
При этой мысли его пронзил холод, - не внешний, и так обжигающий голую спину, а внутренний, - Анмай Вэру понял, что не хочет больше жить. Он хотел умереть и узнать, есть ли что-то там, на той, темной стороне. Он всегда этого хотел, - всегда, - но боялся признаться в этом даже самому себе. Может, эта тайная жажда смерти, проистекающая из болезненного, мучительного любопытства, и была истинной причиной его разрушительных стремлений?
А если и так, то какое это сейчас имеет значение?
Внезапно Анмай испугался. Жить ему всё же хотелось. И сильно. Но, в самом деле, что держит его в этой жизни? Его мироздание исчезло, - он пережил его. Правда, неведомо откуда он знал, что стоит ему только захотеть, - и часть его, неотличимая от целого, возродится здесь, причем не в иллюзиях, а в реальности, - отнюдь не бессмысленным повторением и комбинациями пережитого ранее. Но такой жизни он уже не хотел. Хьютай? Он чувствовал её и знал, что в этот миг она переживает и чувствует то же самое. Он любил её, желал, чтобы она всегда была с ним. Всегда. И она это знала.
Но, всё равно, рано или поздно Дивной Паре пришлось бы расстаться, - слишком уж различны их истинные стремления. Если они расстанутся, у неё еще будет Айэт, и их жизнь ещё только начиналась, - их общая жизнь. А такое расставание всё же лучше классического "пока смерть не разлучит нас". Гораздо лучше.
Анмай вздохнул. Конечно, расставаться с любимой навсегда очень больно, но он должен идти дальше. За любое счастье рано или поздно приходится платить, - и, если Хьютай не последует за ним, ему придется лишь принять эту неизбежность. Скорее всего, всё, ожидающее его в будущем, окажется не наградой за сделанное им, а расплатой. И в одиночестве перенести её будет проще, - по крайней мере, никто не будет страдать вместе с ним... и за него.