Вселенная философа (с илл.)
Шрифт:
Подводя итог, можно сказать, что познание жизни пошло по пути от знания состава к изучению структуры и от знания функции на уровне сущности первого порядка к знанию ее на уровне сущности второго порядка.
Для человека, незнакомого с этими переходами познания с одной категориальной ступеньки на другую, каждый такой шаг означает ломку привычных представлений и порождает массу споров и недоразумений. Философ, если хотите, берет специалиста за руку, вытаскивает его из «ямы» на пригорок, с которого (если уметь смотреть) хорошо виден общий маршрут научного познания, и ведет по этому маршруту. И то, что из «ямы» частного специалиста казалось непреодолимой Джомолунгмой, с пригорка философа предстанет в своих истинных размерах: возможно, кочкой, о существовании которой надо
БЕЛЫЙ ГРИБ И… СИСТЕМА КАТЕГОРИЙ
Книжечку под названием «Белый гриб» я сначала читал на досуге, как любитель леса и всего, что живет в нем. Но постепенно, как говорят философы, мое видение предмета изменилось: я взглянул на содержание этой книги с позиции специалиста-философа.
Что же произошло? Меня заинтересовали принципы, по которым проводится описание белого гриба, его деление на различные формы.
Казалось бы, о чем тут размышлять: входит ученый в лес, наблюдает, описывает, видит сходство и различия разных белых грибов и на основании этого выделяет отдельные формы.
Задумаемся, однако, всегда ли мы одинаково видим один и тот же предмет? Психологи, например, проводили такой опыт. Группа студентов собирала «Лабиринт» — прибор для психологических экспериментов. Через некоторое время им предложили нарисовать этот прибор по памяти. Все рисунки были очень схожи, в них выделялись те узлы, на которые в ходе создания прибора пришлось обратить наибольшее внимание. Затем этот прибор просто продемонстрировали другой группе лиц и также через некоторое время предложили им сделать рисунки по памяти. На их рисунках различия были значительными, часто выделялись случайные, внешне бросающиеся в глаза детали.
Не существует беспредпосылочного изучения предмета. К любому явлению мы подходим с определенной установкой, выделяем в нем те или иные черты в зависимости от нашего предшествующего опыта, потребностей, интересов и многих других обстоятельств. Первобытный собиратель видел в лесу прежде всего то, что съедобно. А чем определяется направленность внимания ученого-натуралиста?
Б. П. Васильков, автор книги «Белый гриб», ставит, например, вопрос: «Почему в качестве типовой формы выделена форма с более или менее буроватой или коричневатой окраской, обычно встречающаяся в еловых лесах, а не какая-либо другая». Смысл ответа сводится к тому, что такой взгляд утвердился уже в работах XVIII и XIX столетий. Но почему в XVIII столетии формы гриба отличали именно по окраске и именно определенная окраска была признана типовой?
Представим себе ученого того времени. Как правило, он изучал природу не потому, что прямо отвечал на запросы практической деятельности, но из чисто интеллектуального чувства любознательности. Наблюдательность дикаря определялась его потребностью в еде. Натуралист, бродивший в еловых лесах, не знал таких узких шор, но это не значит, что его характер видения предмета был ничем не обусловлен. Способ восприятия во многом зависит от особенностей устройства органов чувств. У человека наиболее развито зрение, и потому мы всегда склонны начинать с наглядных, зрительных представлений о предмете: его очертаний, окраски и т. д. Такой подход кажется самым «естественным». Но дальнейшее развитие познания показывает его недостаточность. Например, в медицине были долгое время распространены чисто морфологические описания заболеваний. Но затем столкнулись с фактами такого рода, когда организм с явными морфологическими, зрительно воспринимаемыми нарушениями отлично справлялся со своими функциями; и наоборот, без всяких видимых анатомических изменений наблюдались функциональные нарушения, — тогда пришлось пересмотреть привычный взгляд. То есть начинали с того, что бросается в глаза, — с анатомии, а затем признали, что главное — это как действует организм, как он выполняет свои функции. И оказалось, что описание функции — дело более значимое, определяющее по отношению к описанию внешней формы.
И этот переход — от описания внешней формы к описанию функций, способов деятельности — характерен
В философии различение созерцательного познания (описываю то, что бросается в глаза, отражаю мир как зеркало) и познания, определяемого характером практической деятельности, явилось одним из замечательных достижений марксизма. «…Существеннейшей и ближайшей основой человеческого мышления, — писал Энгельс, — является как раз изменение природы человеком, а не одна природа, как таковая, и разум человека изменялся соответственно тому, как человек научался изменять природу».
Но вернемся к нашему белому грибу. Выделение еловой формы в качестве типовой было, видимо, обусловлено характером местности, где проводились первые наблюдения: обстоятельство довольно случайное. Выделение признака, по которому проводилось различение по окраске, явилось выражением начального этапа познания — описания предмета по внешней форме, по тому, что бросается в глаза. Впоследствии такой подход был освящен традицией и стал признаком хорошего научного тона.
Но застывший, традиционный подход к познанию может оказаться далеко не самым эффективным. В самом деле, на какую практическую деятельность ориентированы описание и классификация грибов по их внешним особенностям?
Я совсем далек от мысли подчинить научное описание нуждам сбора или засолки грибов и практическую деятельность человека в самом широком смысле вижу в разумном преобразовании природы, основанном на знании объективных закономерностей ее развития. Так вот, с точки зрения этой глобальной практики более значимыми были бы описание и классификация грибов по их специфическим функциям в различных биоценозах (системах взаимосвязанных организмов, проживающих на определенной территории).
В той же книге «Белый гриб» говорится, что наиболее частым типом уродства плодовых тел этого гриба являются срастания. Но что значит уродство, ненормальность? То, что необычно выглядит, или то, что плохо отражается на функциях организма? Видимо, второй подход будет более значимым. Но автор опять ограничивается чисто внешним описанием и даже не пытается показать функциональное значение срастания (как оно отражается на жизни гриба, на его деятельность в биоценозе).
Предвижу резкие возражения специалиста: «Ох уж эти философы! Берутся судить обо всем, а не знают, что в науке существует разделение труда, что в биологии есть дисциплины морфологические (описывающие форму) и функциональные». Знаю. И сознательно выступаю против чисто морфологических дисциплин, описывающих форму в отрыве от функции, ибо считаю их пережитком пройденного этапа познания.
Но какое я — не морфолог — имею на это право? Прошу прощения, в какой-то мере я тоже морфолог, поскольку исследую морфологию научного познания, его строение, последовательность ступенек познания, отражаемую системой всеобщих категорий. Но эта морфология, как уже видел читатель, определяется функциональным подходом: категории последовательно выводятся как ступеньки познания, то есть определяются по их функциям в процессе познания. Изучая историю познания, философ может дать представителям частных наук следующую рекомендацию: зная, что после изучения внешней формы познание всегда переходило к изучению функций (причем функциональный подход вносил существенные поправки в подход по внешней форме), учитывайте это и старайтесь изучать эти характеристики в их взаимной связи, где ведущей стороной взаимодействия является функция.
Пример с белым грибом мы взяли потому, что именно в описательной биологии наиболее заметно проявляется противоречие между подходом по внешней форме и функциональным подходом. Но можно привести и другие интересные случаи, когда философ осуществляет сравнительный категориальный анализ маршрутов познания в различных науках. Проводя такой анализ, он стремится понять особенности движения познания в науках о неживой природе, о жизни и об обществе, которые объясняются особенностями самих этих областей действительности.