Вселенная полна потерянных кораблей
Шрифт:
Дверь отворяется, и перед посетителями предстаёт вполне уютная комната. Обставлено в домашней стилистике, приятно и комфортно.
За столом сидит человек. Вид умиротворённый и расслабленный. С лёгкой улыбкой на лице читает книгу. Не нужно приглядываться, чтобы определить, что Главный астроном «Белого лебедя» вице-командор Карл Опти чувствует себя прекрасно.
— Раймонд, — с теплом в голосе поприветствовал он. — Как мило с вашей стороны, что решили меня посетить.
Бослор добродушно улыбнулся в
— Карл, я тоже рад вас видеть, — сказал командор, проходя внутрь.
Дверь за ним мягко и тактично прикрыли, предоставив двум корабельным товарищам возможность пообщаться наедине.
— Как вы тут? — спросил Бослор и присел напротив Опти.
— Очень хорошо, — тут же отозвался вице-командор. — Рассудок вернулся, если вы об этом. Царящие в учреждении тишина и покой способствуют душевному равновесию.
Бослору оставалось лишь покивать, соглашаясь с Главным астрономом, в глазах которого всё же мелькнули искорки отступившего безумия.
— Здесь очень хорошо кормят, — вспомнил Карл Опти. — Скоро будет обед, приглашаю присоединиться. Очень, знаете ли, вкусно!
— Не сомневаюсь, — многозначительно протянул Бослор, а сам оглядывает ворсистые ковры на стенах и сглаженные по углам предметы мебели.
— Как гросс-командор? — спросил Опти, правда, без особого интереса.
Бослор неопределённо пожал плечами. Всю дорогу до клиники готовился, продумывал темы на будущий разговор, и этот пункт тоже значился. Однако соорудить идеологически правильный ответ не получилось.
— Переживает, — сказал Бослор.
— Ну да, — согласился вице-командор. — Разумеется…
А Бослору обстановка нравится. После нервотрёпки последних недель, подвешенного в воздухе состояния, приглушённые тона клиники — самое то. Нет тут никаких несоответствий и разрывов в мировоззрении. За приоткрытым окном журчание горного потока — звук, знакомый Бослору лишь по аудиозаписям. Говорят, некоторые из таких речек могут образовывать водопады высотой до нескольких сотен метров. Правда или нет, Бослору не известно, но он читал в книгах.
— Н-ну? — выжидающе и с непонятной насмешкой в голосе спросил Опти.
— Хм… — чуть стушевался Бослор. — Собственно, за этим я и пришёл, — не к месту говорит он. — У меня приказ…
— Зачем? — перебил его Опти.
— Приказ от гросс-командора… — пытается возразить Бослор, но былой уверенности уже не имеет.
— Зачем вы сюда пришли? — риторически спросил Опти. — Зачем мы вообще сюда прилетели?
Но Бослору ответить нечего. Он молча глядит на Главного астронома, а в глазах — уже даже не растерянность, а что-то вроде понимания.
Весь путь до лечебницы он и сам задавался подобными вопросами. И странно, что ответы приходили на ум не совсем те. Рассудок отвергал предложения, исходящие от сердца, душа металась, что для ответственных
«Да, вот так оно и бывает», — подумал Бослор с каким-то не к ситуации отвлечением. Живёшь-живёшь, к чему-то идёшь, стремишься, а жить-то, на самом деле, забываешь. Ставишь перед собой глобальные цели и высокие смыслы, а на себя места оставляешь ничтожно мало, считая своё, личное, чем-то незначительным.
Долг перед обществом, ответственность занимает главнейшую нишу в жизни, и некогда обернуться назад или взглянуть вперёд, оценить перспективу, то, что дало тебе прожитое и определиться, с чем идти в грядущее…
Бослору потребовалась ещё уйма времени на осознание. Несколько десятилетий в поисках ответа. Он тысячу раз задавался вопросом, но так никогда не понял, почему когда дверь вновь открылась и в палату вошли сотрудники клиники, он обернулся и тихо сказал:
— Можно ли мне тут остаться?
Человек в белом халате сначала посмотрел на него непонимающе, но через полминуты сообразил.
— Разумеется, — гостеприимно заулыбался он. — Вполне можете располагаться. Скажите только — на сколько?
Бослор молчит. Не просто сделать такой выбор.
— Дня на два? — переспрашивает учтивый доктор. — Или, быть может, на неделю?
Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Бослор ответил:
— Навсегда.
Эпилог
Когда он закончил, было далеко за полночь. В окно заглядывали далёкие звёзды, со стороны Белореченского ущелья тянуло прохладой.
За увлекательной историей время летит незаметно. Хороший рассказчик — почти гипнотизёр, способный увлечь в дебри воспоминаний, увести тропинками добротного повествования.
Корреспонденты переглянулись.
В глазах мужчины мелькнуло удивление — кажется, не может поверить, что на несколько часов выпал из реальности. Поймал себя на том, что сидит развесив уши.
А вот у девушки взгляд довольный. История Раймонда Бослора пришлась по вкусу — внимала со свойственной прекрасному полу падкостью на всё романтическое. Когда речь идёт о любовных отношениях, женское сердце замирает, лицо пьянится блаженной улыбкой.
— Что было дальше? — тихо, с едва заметной, томной хрипотцой спросила корреспондентка.
Раймонд задумался. Хотел было сказать, но тут в зале появляется женщина с подносом.
— Быть может, гостям угодно ещё чаю? — мягко говорит она. Обходя стол, расставляет свежие чашки и новые угощения, водружает в центр горячий чайник.
Язык не повернётся назвать её пожилой, хотя определённо — ровесница Бослора. Настоящие романтики не стареют, а навечно остаются в юности. Космические мечтатели живут бесконечно, какой бы возраст их ни подминал.