Вселенная «Станция Бякино». Трилогия

Выборнов Юрий

– Черт ее знает, – ответил наставник и вытер нос тряпочкой. – Я малой еще был, когда с дедом за грибами ходили, так она уже тут была.

– Так, значит, Борис, ты из этих мест? – поинтересовался Антон.

– Городской я, – мужчина подтянулся руками ближе к краю трубы. – Родители сплавляли на лето сюда к бабке с дедом, а потом и сам ездил, навещал. Эти поля пахали раньше, рожь сажали или просто клевер на корм скотине зимой.

Борис Валентинович вылез

и, осмотревшись по сторонам, подал руку Сереже. Лопата вылез с той же стороны, что и залезал.

– Вон там бакалда, это яма такая с водой для поения скота, – показал рукой Борис и принялся отряхать одежду. – Заросла вся, смотри как. Рядом лошадиное кладбище. А вот труба зачем? Понятия не имею.

– Пожалуй, надо отсюда валить, – Сергей накинул на спину рюкзак и ружье на плечо.

Мужчины двинулись в сторону лагеря.

– Эх, жалко, лось был заражен, – печально сказал молодой человек. – Такого бы на вертел. Слюни текут. Ммм… Да и представь, сколько мяса можно было засушить впрок.

– С ножом на него бы пошел? – остудил парня Борис Валентинович. – Стрелять нельзя, забыл? У зомби таких рогов нет, в трубу пролезут со свистом.

***

Вечер. Станция Бякино.

За деревянным столом сидит Николай Николаевич. Напротив двое мужчин по очереди черпают столовыми ложками непонятную смесь коричневого цвета из литровой стеклянной банки. Один лысый с бородой, высокий и плечистый. Возможно, до зомби-эпидемии занимался спортом или просто здоровый сам по себе. Второй низкий и щуплый. Бороды у него не было, лишь под носом лёгкий пушок. Незнакомцы пришли час назад и попросились на постой. Два-три дня перекантоваться и дальше в путь.

– Так как, говорите, вас зовут? – спросил Никник, теребя в руках вязанную шапочку.

– Не говорили, – невнятно ответил с набитым ртом тощий бродяга.

– Что, прости? – дед демонстративно повернулся правым ухом к собеседникам. – Старый я стал, повтори погромче, сынок, будь любезен.

– Мы не говорили тебе, как нас зовут, – повторил громче доходяга.

– Ну так самое время, – улыбнулся пожилой смотритель станции. – Меня Николай Николаевич.

– Толян, – произнес лысый здоровяк и облизнул металлическую ложку.

– Афанасий, – недовольно ответил худой.

– Мокруха, тебя реально зовут Афанасий? – удивился коренастый мужчина и расхохотался на весь зал ожидания.

– Придурок, – прошептал щуплый мужчина и как можно сильнее ущипнул приятеля за ногу под столом. – Договаривались же, никаких кличек.

– Недавно познакомились? – улыбнулся дед на смех Толяна.

– С ним-то? –

крепкий мужчина посмотрел на своего товарища и махнул широкой ладонью. – Да прилично уже знаемся. Только дела мне не было до его настоящего имени. В нашем кругу как-то не принято спрашивать о прошлом. То, что было до начала зомби-апокалипсиса, не имеет значения. У каждого теперь новая жизнь, и как он ею распорядится – вот это важно.

– Ясно, – дед поставил три кружки вместе и насыпал в них по чайной ложке черного чая. – А что за круг у вас такой? Если не секрет, организация, что ли, какая?

– Угу, – промычал здоровяк. – Типа того. А тебе, Николай Николаевич, не много ли три кружки на ночь глядя? В штаны не напрудишь во сне?

Мокруха громко засмеялся. Его смех был неприятным и резал слух.

– А я, сынки, вас решил угостить, – дед сходил за чайником и залил заварку кипятком.

– Богато живешь, Николаич? – Толян достал обратно убранную в карман ложку и подвинул одну из кружек ближе к себе.

– Чай не мой, – объяснил дед. – А общий.

– Как понять?

– А вот так и понимай, – продолжил Никник. – Смотритель этой станции ввел такое негласное правило. Безопасный ночлег в тепле и вода бесплатны, но каждый что-то оставляет из еды на общий стол. На свое усмотрение. Для тех, кто голоден и совсем отчаялся. Те же, кто ничего не имеет, приносят дрова для печки, благо лес рядом. Один бродяга от зомби-кабана убежал, ну и на радостях и отсыпал заварки в пакетик.

– Первый раз слышу такое, – почесал нос лысый мужик. – А мы вот с тобой не поделились яблочным пюре. Да и шут с ним, все равно гадость редкостная. Непонятная забродившая кислятина. Больше у нас и нет ничего.

– Вот и запивайте, ребятки, поскорей. А я уж найду чего пожевать. Мне, старику, мало нужно, это вам сил набираться.

Дед сходил в каморку, взял из тканевого мешочка, висящего на гвоздике, черствый сухарь ржаного хлеба и вернулся обратно.

– Значит, смотритель не ты? – спросил вдруг Мокруха.

– Не-е-е… Исполняю обязанности временно.

Мужики переглянулись.

– А кто тогда? – уточнил тощий мужчина.

– Сережа, – Никник макнул сухарь в горячий чай. – Они с Борисом Валентиновичем ушли в ходку.

– И надолго? – продолжил выспрашивать Афанасий.

– Дня на три, не меньше, – дед достал кусок хлеба из кипятка и принялся обсасывать размягченный край. – А то и больше. Как дело пойдет, сами знаете. Или вы не промышляете поиском ресурсов?

– Мы-то? Да-да, промышляем, – ответил взволнованно Толян. – Мы эти, как их там, поисковики, всё верно.