Вселенная в одном атоме: Наука и духовность на служении миру
Шрифт:
Главной целью буддийской психологии является не каталогизация продуктов мыслетворчества и даже не описание функционирования мозга; ее фундаментальная задача — устранение страдания, особенно в психологической и эмоциональной сферах. В классических буддийских источниках имеются три разных направления изучения сознания. Абхидхарма занимается рассмотрением причин, лежащих в основе возникновения сотен различных состояний ума и эмоций, а также изучением нашего субъективного опыта их переживания и влияния на наш мыслительный процесс и поведение. Все это относится к сфере, которая в современной науке называется психологией (включая когнитивную терапию). Второй раздел, буддийская эпистемология, изучает природу и характеристики восприятия, знания и отношений между мыслью и языком, с тем чтобы создать концептуальную опору для понимания различных аспектов проявления сознания — мыслей, эмоций и т.д. И, наконец, ваджраяна использует визуализации,
Буддийский подход к изучению сознания основан на рассмотрении возможных состояний ума и способов его функционирования, а также на понимании причинной динамики этих процессов. Именно в этой области буддийское понимание может, скорее всего, заинтересовать современных ученых, поскольку, как и в науке, большинство буддийских исследований сознания основаны на эмпирическом опыте.
Сам я начал постигать различные аспекты ума в процессе изучения раздела буддийского знания, называемого лориг (тиб. blo rigs), что можно перевести как «ум и знание». Этот предмет изучается в процессе монашеского обучения обычно в возрасте около девяти или десяти лет, притом, что принятие монашества приходится, как правило, на восьмилетний возраст. Прежде всего мой наставник, а им в тот период был Линг Римпоче, заставил меня выучить наизусть рабочие определения природы ментальных феноменов и главные категории когнитивных и эмоциональных состояний. И хотя в тот момент я не имел ясного понимания, что все это значит, но знал, что буддийское определение ума, в отличие от материи, характеризует его как нечто всецело субъективное. Материальные объекты характеризуются наличием у них пространственной протяженности и могут взаимодействовать с другими материальными объектами. В противоположность этому ментальные феномены должны пониматься в категориях временнбй последовательности и как подлежащие по своей природе исключительно субъективному переживанию.
Я провел много времени, заучивая различия между сенсорным и ментальным опытом. Отличительной чертой сенсорных восприятий является их связь с определенным органом чувств — глазом, ухом и прочими. Совершенно очевидно, что каждый вид сенсорного восприятия отличен от других и имеет свою специфическую область, так что глаз не может воспринять звук, ухо — вкус и т.д. Как было указано уже ранними буддийскими мыслителями, включая Васубандху и Дхармакирти, имеется принципиальное различие в процессах восприятия различными органами чувств своих объектов с точки зрения пространственно-временных характеристик. Визуальное восприятие может осуществляться на большом расстоянии, слуховое — на гораздо меньшем, тогда как различить определенный запах можно только вблизи. Остальные два органа чувств — вкус и осязание — воспринимают свои объекты только при непосредственном контакте. Я полагаю, что с точки зрения науки мы должны объяснять эти различия с привлечением представлений о поступающих к нам от объекта наблюдения физических частицах, таких как, например, фотоны.
В определяющей характеристике ментального опыта отсутствует указание на определенный физический орган. Под этим переживанием, которое в буддизме считается шестой сенсорной способностью наряду с пятью органами чувств, не подразумевается ничего загадочного и таинственного. Например, если мы посмотрим на прекрасный цветок, непосредственное его восприятие во всем богатстве цвета и формы относится к области визуального восприятия. Если мы продолжим смотреть на него, в нашем сознании возникнет повторяющаяся последовательность того же самого визуального восприятия. Ментальное восприятие возникает тогда, когда при наблюдении цветка возникает мысль — например, если мы фокусируемся на каком-то определенном его аспекте или качестве, таком как оттенок цвета или форма лепестков. К области ментального сознания относится все множество факторов когнитивного опыта, включая память, распознавание, различение, намерения, волю, концептуальное и абстрактное мышление и сны.
Сенсорное восприятие является немедленным и цельным. Мы можем обонять запах розы, видеть ее цвет и чувствовать уколы шипов, не сопровождая этот опыт переживания какой-либо сознательной мыслью. Мысль в отличие от этого действует избирательно, иногда даже почти своевольно, сосредотачиваясь на специфических аспектах и характеристиках данного феномена. Рассматривая розу, вы можете обнаружить в сознании множество непрошеных мыслей: о том, что ее запах имеет привкус цитрусовых и освежает, что цвет ее розовых лепестков имеет палевый оттенок, что шипы острые и об них
Прекрасная аналогия, обычно приводимая молодым ученикам, — чашка чая в руке. Сенсорное восприятие подобно держанию чашки обнаженной рукой, а осуществляя мышление, мы как бы держим чашку рукой, обернутой в ткань. Различие между тем и другим опытом здесь выражено очень наглядно. Ткань в данном случае — метафора концепций и языковых конструкций, опосредующих наше восприятие объекта посредством мышления.
В буддийской эпистемологии, многие из положений которой развивались в условиях полемики с различными небуддийскими школами философской мысли, имеется обширный анализ взаимоотношений языка и мышления. Двумя наиболее значительными фигурами буддийской философии индийского периода являются Дигнага (V в.) и Дхармакирти (VII в.). В период моего изучения логики и эпистемологии мне пришлось выучить наизусть основные разделы знаменитого сочинения Дхармакирти Обоснование достоверного познания (Праманавартика), философского трактата, написанного в стихах и известного своим строгим литературным стилем. Я заметил, что западная философия внимательно изучает проблему взаимоотношения между языком и мышлением и рассматривает ключевой вопрос этой проблемы: полностью ли содержится мысль в ее языковом выражении. Буддийские мыслители, признавая наличие тесной взаимосвязи между языком и мышлением, в принципе, признают возможность существования невербализованной мысли; например, считается, что животные имеют зачатки концептуального мышления, но не имеют языка, по крайней мере, в нашем понимании.
Я был крайне удивлен, когда узнал, что в западной психологии нет развитого представления о внесенсорных умственных процессах. При этом я обнаружил, что большинство людей на Западе понимают выражение «шестое чувство» как указание на некий род сверхъестественных психических способностей. В буддизме же этим термином обозначают ментальную сферу, в которую включены мысли, эмоции, намерения и концепции. В западной философии эта брешь отчасти заполняется различными представлениями о душе в ее богословском понимании или об «эго» в психоанализе, но, как мне кажется, здесь отсутствует указание на специфическую способность ума постигать ментальные феномены. Эти феномены включают в себя широкий спектр когнитивного опыта, такого как память и воспоминания, которые, согласно буддийским представлениям, качественно отличаются от сенсорного восприятия.
Исходя из того, что, согласно нейробиологической модели, сенсорные и когнитивные феномены сводятся к химическим и биологическим процессам мозга, я могу понять, почему с научной точки зрения не требуется проведение качественного различия между процессами сенсорного восприятия и концептуализацией. Согласно этой модели, та часть мозга, которая ответственна за визуальное восприятие, участвует также и в построении зрительного образа в воображении. Поэтому, если говорить о функционировании мозга, нет разницы, видим ли мы нечто физическим глазом или «оком ума». С буддийской точки зрения проблема состоит в том, что нейробиология в своем рассмотрении упускает из виду одну из наиболее важных составляющих ментального процесса — субъективность получаемого опыта.
Классическая модель буддийской эпистемологии не выделяет особую роль мозга в познавательной деятельности, такой как восприятие. Подобное отсутствие прямых указаний на функцию мозга как интегративного центра живого существа и особенно его познавательных и сенсорных процессов не может не вызывать удивления, учитывая, что буддийская философия делала постоянный акцент на эмпирику, а медицинская наука Индии имела весьма подробные знания об анатомии. Правда, в буддизме ваджраяны говорится о канале, оканчивающемся на макушке и являющемся главной опорой всех энергий, регулирующих субъективный опыт переживаний.
В будущем я вижу поле для плодотворного сотрудничества между буддизмом и современной нейрофизиологией в деле изучения восприятия и когнитивных процессов. Буддизм может многое узнать о нейронных механизмах протекания ментальных процессов, об их нейрологических и биохимических коррелятах, об образовании синаптических связей и о соотношении между восприятием и определенными зонами мозга. Кроме того, в науке накоплено много медицинских и биохимических знаний в отношении функционирования мозга при повреждении отдельных его частей, и о том, как именно определенные вещества влияют на состояния сознания.