Вселенная

Кэрролл Шон

Елизавета Пфальцская, настоятельница Герфордского аббатства, княгиня Богемская, 1618–1680

Елизавета выросла не в Богемии. После краткого и малоуспешного правления в Богемии её родители были вынуждены искать убежища в Нидерландах. Некоторое время Елизавета воспитывалась у бабушки в Гейцдельберге, а затем в возрасте девяти лет отправилась в Гаагу вместе с остальными членами изгнанного семейства. В ходе всех этих перипетий она умудрилась получить обширные познания — в частности, изучала философию, астрономию, математику, юриспруденцию, историю и классические

языки, на которых говорила так бегло, что братья и сёстры прозвали её «гречанкой». Отец умер, когда Елизавете было двенадцать, оставив её на попечение совершенно не интересовавшейся ею матери, которая лишь поддевала Елизавету за её серьёзные академические манеры. Домашняя обстановка тяготила её, поскольку порядочность она ценила выше придворного этикета.

Елизавета не жила той беззаботной и роскошной жизнью, какой было положено жить принцессе, однако ей удавалось активно и увлечённо участвовать как в интеллектуальных, так и в политических событиях. Она решительно выступала за социальную справедливость, дружески поддерживала Уильяма Пенна и других видных квакеров, несмотря на то что их убеждения могли противоречить духу кальвинизма, в котором её воспитали. Насколько известно, всего однажды она получала предложение вступить в брак — к ней посватался престарелый король Владислав IV Польский, с которым она никогда не встречалась лично. Польский сейм одобрил бы такую партию только при условии, что Елизавета перейдёт в католическую веру; она отказалась, поэтому свадьбу отменили.

В 1667 году Елизавета ушла в монастырь Герфордского аббатства, где впоследствии стала настоятельницей. В монашестве она не превратилась в отшельницу, а продолжала активно заниматься филантропией и гуманитарной деятельностью, предлагая в своём аббатстве приют всем, кого преследовали за убеждения. Кроме того, она фактически управляла тем городом, рядом с которым располагалось аббатство. Она умерла в 1680 году, но, уже будучи смертельно больной, успела привести все дела в порядок и написать прощальное письмо сестре Луизе.

* * *

В нашем мире Рене Декарт определённо преуспел, став влиятельным и прославленным философом и учёным. Как мы знаем, он с глубоким скептицизмом относился к физическому миру и в конечном итоге верил лишь в собственное существование (и бытие Бога), добиваясь всего в жизни самостоятельно. Однако в данный момент нас интересуют взгляды Декарта на дуализм души и тела.

Именно в «Размышлениях о первой философии», той самой работе, где Декарт постулировал собственное существование, он отстаивал идею о том, что разум не зависит от тела. Эта мысль не так уж и безумна. Как живые организмы, так и неживые объекты явно состоят из «материи», но сознающие существа явно отличаются от бессознательной материи в одном важном отношении. Кажется, по крайней мере на первый взгляд, что душа или разум значительно отличается от тела.

Аргументация Декарта была довольно проста. Он уже обосновал, что можно сомневаться в существовании многих вещей, даже того стула, на котором сидишь. Поэтому не составляет труда усомниться в существовании собственного тела. Однако сомневаться в бытии разума невозможно — вы мыслите, а значит, разум действительно существует. При этом если сомневаться в реальности своего тела можно, а в реальности разума нельзя, то это должны быть две разные вещи.

Тело, развивал свою мысль Декарт, работает, как механизм, — у него есть материальные свойства, оно подчиняется законам движения. Разум — совершенно иная сущность. Мало того, что он не состоит из материи, разум даже не занимает определённого места в материальном мире. Чем бы ни был разум, он очень отличается от столов и стульев, обретается на каком-то совершенно ином уровне бытия. Такие взгляды называются субстанциальный дуализм, так как тело и разум в данном случае позиционируются как две разные субстанции, а не просто два разных аспекта однородной основополагающей материи.

Однако тело и разум, естественно, взаимодействуют друг с другом. Конечно же, мозг общается с телом,

приказывая ему совершить то или иное действие. Декарт чувствовал, что такое воздействие работает и в обратном направлении: тело может влиять на разум. Такую позицию во времена Декарта разделяли немногие, хотя на первый взгляд она кажется практически неоспоримой. Если удариться обо что-нибудь пальцем, то, разумеется, в первую очередь страдает тело, но боль ощущает разум. Для картезианца-дуалиста мозг и тело постоянно сосуществуют в непрекращающейся череде воздействий и реакций.

* * *

Елизавета прочла «Размышления» Декарта в 1642 году, вскоре после первой публикации этой работы. Она была заинтригована, но отнеслась к книге скептически. К счастью для неё: 1) Декарт сам в то время жил в Нидерландах и 2) она была принцессой. Достаточно скоро ей довелось лично поделиться своими соображениями с философом.

Когда в 1631 году отец Елизаветы умер, её мать Елизавета Стюарт встала во главе необузданного семейства, обременённого долгами. Она часто проводила салоны, где коротали время политики, учёные, художники и авантюристы. Одно такое мероприятие, на котором присутствовала и Елизавета, посетил Декарт, но образованной девушке не хватило духу самой вступить в беседу со знаменитым мыслителем. Вскоре она призналась в своём интересе к последним работам Декарта их общей подруге, которая и познакомила её с Декартом.

Никогда не помешает заручиться поддержкой особ королевской крови, даже если их семейство не властвует и даже бедствует. Поэтому при следующем визите в Гаагу Декарт вновь остановился в гостях у изгнанной королевы Богемской. Так сложилось, что Елизаветы тогда не было дома. Однако через несколько дней Декарт получил от неё письмо и началась переписка, которая продолжалась вплоть до смерти Декарта в 1650 году.

В письмах Елизаветы безукоризненный этикет сочетается с нетерпением интеллектуала и нежеланием говорить обиняками. После небольшой вежливой преамбулы она сразу переходит к тем проблемам, которые усматривает в декартовском дуализме души и тела. Её стиль требователен и критичен:

Как душа человеческая может определять душевное расположение человека таким образом, чтобы сподвигнуть его на произвольные поступки (учитывая, что душа — лишь мыслящая субстанция)? Ведь представляется, что вся определённость движения заключается в усилии, приложенном к сдвигаемому предмету, либо в воздействии движущегося предмета, который сдвигает другой, перемещаемый, или в свойствах или очертаниях поверхности такого предмета. Для первых двух случаев необходимо соприкосновение, для третьего — протяжённость. Если говорить о соприкосновении, Вы полностью исключаете участие души (таковой, как Вы её представляете), а нематериальное, как мне кажется, не может обладать протяжённостью. Поэтому прошу Вас предложить более полное определение душе, нежели содержится в Вашей «Метафизике».

Этот вопрос затрагивает самую суть разделения разума и тела. Вы утверждаете, что разум и тело воздействуют друг на друга, отлично. Но как именно? Что при этом происходит?

Здесь не обойтись фразой: «Пока мы этого не знаем, но рано или поздно выясним». Предположительно Елизавета не была физикалистом, то есть не считала, что мир состоит только из физической материи. В 1643 году так считали немногие. Она была благочестивой христианкой и, скорее всего, с готовностью верила, что жизнь не ограничивается тем миром, который непосредственно дан нам в ощущениях. Но при этом она была и предельно честна, поэтому не могла понять, как нематериальная сила позволяла бы перемещать материальное тело. Когда одно тело толкает другое, два этих предмета должны находиться в одном и том же месте. Но разум нигде не «находится» — он не является частью физического мира. Разум может мыслить, например: «Понял — Cogito, ergo sum». Как же такая мысль заставляет тело взять перо и вывести им эти слова на бумаге? Как вообще представить нечто, не обладающее ни протяжённостью, ни положением в пространстве, но способное воздействовать на обычный физический объект?