Вселенные: ступени бесконечностей

Амнуэль Павел Рафаэлович

Естественно, доктор Гамов задал вопрос: какой функцией описывается нарастающий мировой хаос? Поскольку речь идет о случайном распределении, то и описываться оно, скорее всего, должно обычной функцией Гаусса. Доктор Гамов эту функцию и получил в расчетах, изучая частоту появления в истории тех или иных событий.

Я уже говорил о том, что в квантовой теории наблюдатель способен влиять на результаты измерений. В отсутствие наблюдателя — с этим согласно большинство физиков — невозможен никакой однозначный результат: система находится в состоянии суперпозиции, где существуют абсолютно все возможные варианты, и лишь разумный наблюдатель, произведя эксперимент, собственным сознанием выбирает единственный результат.

Но если наблюдатель выбирает

результат измерения (а это так), и если наш мир — это квантовый мир (и это так!), то сознание наблюдателя влияет на функцию распределения вероятностей тех или иных событий! Без участия наблюдателя эта функция, как я уже сказал, — распределение Гаусса. „Включите“ наблюдателя, обладающего сознанием и памятью, и распределение вероятностей изменится. Функция перестанет быть гауссианой, одни события, которые были наиболее вероятными, перестанут быть таковыми, а другие, находившиеся прежде в „хвосте“ распределения, маловероятные и даже почти невозможные, будут происходить сплошь и рядом».

* * *

Сознательный выбор реальности — краеугольный камень физической теории многомирий — принципиально различен для двух категорий материи. Это было интуитивно ясно еще в двадцатых годах, когда Бердышев создавал основы современной теории склеек. [51] То же направление развивал Волков, когда, использовав инфинитную математику, доказал возможность перемещения сознания в любой из произвольно задаваемых начальными и граничными условиями идентичных миров. Методика эта практически использовалась еще до того, как были получены теоретические обоснования ее применения.

51

Причем речь еще не шла о склейках всех идентичных миров во всех типах многомирий, объединенных квантовой запутанностью, но исключительно о склейках в эвереттовском типе многомирия.

Математическое обоснование дал Гамов, создав теорию изменения функций вероятности любого сознательного (в том числе — и в значительной степени — разумного сознательного) выбора. Именно с появлением теории Гамова удалось доказать также, что свободный разумный выбор реальности возможен не только в эвереттических мирах (как это изначально предполагал Гамов), но и в любом другом многомирии, причем сначала этот принцип был доказан (Arnold, Volkov, Hoffmeyster & Ki Wu, 2048) для ландшафтного и инфляционного многомирий, затем распространен (Gozman, Wigner & Arnold, 2049) на все виды струнных многомирий и, наконец, Bazylevsky, Korpander, O’Hara, Bentz & Zolotov (2050) показали, что именно изменение функции вероятности выбора позволяет разумному сознательному наблюдателю создавать причинно-следственные последовательности событий в фрактальных многомириях Барбура при отсутствии стрелы времени и вообще категории времени как свойства материи.

Глава 3

Многомирия и криминалистика

Неожиданное применение методов многомирой физики — расследование преступлений. В полицейских расследованиях, как и в судопроизводстве, новые методы начинают применяться лишь после весьма тщательной отработки и доказательства достоверности. Привлекать свидетелей к судебным слушаниям начали после того, как практические исследования показали надежность метода 99,8 процента. Аналогично — применение метода бесконтактных наблюдений в полицейских расследованиях началось после тщательного его опробования, причем, поскольку в государственных структурах эти методы оставались непризнанными более десяти лет, применяли их сначала в своей практике частные детективы. Наибольшую известность получили расследования амстердамского частного детектива Тиля Манна.

Три наиболее показательных расследования Манна позволяют понять, как развивалась практическая сторона многомировой физики в те годы, когда теоретическое

обоснование еще находилось в зачаточном состоянии, не существовало даже общепризнанной теории склеек, не говоря уж о решениях нелинейных квантовых уравнений для каждого из расследований.

В 2032 году Манну удалось раскрыть убийство художника и объяснить странные изменения, произошедшие с его картинами. Имели место спонтанные направленные склейки, и лишь открытое к всему новому сознание Манна позволило ему поверить в реальность происходившего. Многие (подавляющее большинство!) детективы прошлого не раз сталкивались с аналогичными ситуациями (склейки, ветвления и пр.) и проходили мимо, будучи не в состоянии поверить в истинность и, следовательно, сделать из происходящего верные (хотя бы в практическом плане) выводы. Приведу достаточно большой отрывок — показания художника и его рассуждения, — чтобы читатель мог сравнить эти рассуждения с тем знанием о физике многомирия, которое уже есть у читателя: [52]

52

Цитируется по апокрифу «Шесть картин» (Амнуэль, 2055).

«Семь лет назад, узнав о пожаре в типографии, я сказал себе: „Господи, как хорошо, что сгорели всего лишь копии“. Подлинники картин стояли в моей мастерской…

Расследуя происшествие, страховая компания могла прислать ко мне своих агентов, и я в тот же день вынул картины из рам, свернул холсты, завернул в полотно и спрятал в подсобке — это теплое сухое помещение, я был уверен, что ничего там с картинами не сделается, а рыскать на складе агенты вряд ли будут…

Может, все сложилось бы иначе, не получи я в те дни несколько крупных заказов — мое имя было у всех на слуху, я стал модным художником, и вот странное дело: не потому, что поразил кого-то своими шедеврами, а наоборот — потому, что не стало картин, о которых ходили слухи и назвать которые шедеврами могли только два человека: я сам и Питер Кейсер…

Я то и дело бросал кисти и, как пьяница, не способный и получаса просуществовать без бутылки, отпирал дверь в подсобку, разворачивал одну из картин, раскладывал на полу, верхний свет создавал удачное освещение, и я смотрел, как жили на полотне деревья, как тени от домов в лучах заходившего солнца становились длиннее, а в окнах кое-где загоралось электричество…

Я прекрасно понимал, что лишь мое воображение заставляло картины жить — будто заключенная в них сила моей фантазии тоже была свернута в трубку и вынуждена была сдерживать себя, а когда я разворачивал картину, сила фантазии распрямлялась, будто пружина, и на какое-то время заставляла изображение жить по-настоящему: люди двигались, солнце опускалось, тени удлинялись, с деревьев падали листья… Я следил за переменами, пока через полчаса или час все не успокаивалось, застывало в ином, не мной придуманном ракурсе, и я спешил свернуть картину и клал на место, в угол…

Так продолжалось довольно долго — полгода или больше, — пока я не провел эксперимент: принес в студию фотоаппарат и снял на пленку одну из картин, когда изменения в ней стали, на мой взгляд, совершенно необратимыми. Видите сельский домик, шестая картина слева? Вон тот человек, что стоит у двери — в то утро он неожиданно упал, у него случился сердечный приступ, я знал это точно, и вспышка магния зафиксировала момент, когда он лежал, скрючившись и глядя на меня белыми от боли испуганными глазами.

Пленку я проявил в мастерской Девита, что на Дамраке — это самое надежное место и самые качественные фотографии. Они… Пленка оказалась непроработанной — на ней не оказалось ни одного отснятого кадра. „Может, вы забыли открыть объектив?“ — ехидно улыбаясь, спросил меня мальчишка, выдававший заказы. Это был глупый вопрос — если объектив закрыт, ни вспышка, ни экспозиция не сработают!

Я был обескуражен и больше не пробовал фотографировать мои картины — понимал, что они этого не хотели…