Вселенская пьеса

Федорова Евгения

– Да!
– наконец отвечает мне раздраженный, мужской голос, совершенно незнакомого человека.

– Здравствуйте, - говорю я, поднимаясь и доливая из турки остатки густого кофе с осадком.
– Стаса будьте добры.

– Кто его спрашивает?

Двух реплик вполне достаточно и у меня складывается впечатление о человеке, говорящем со мной. Военный и не только по названию, это у них в крови. Словно струна внутри, заставляющая держаться прямо и осторожно. Еще нет тридцати, не женат, скорее всего, в разводе.

И не спрашивайте, откуда я все

это знаю. Просто услышал это в его голосе.

– Скажите Стасу, что это Антон Доров, его племянник.

– Из Лондона?
– голос становится немного подозрительным, но подозрение закамуфлировано под доброжелательностью. Я бы вряд ли заметил эту настороженность, если бы Ворон не подарил мне мои нынешние способности.
– Наслышан о твоих успехах.

– Я прилетел сегодня ночью, переночевал у его... жены, Светланы.

– Как поживает Светочка?
– военный проявил искренний интерес, из чего следовало, что они знакомы.

– Могло быть и лучше, если бы Стас не делал глупостей.

– А он и не делал!
– жестко, обвиняюще во лжи бросил человек. Сразу стало понятно, что он был Стасу другом.

– Его дочь скучает по отцу, - сказал я с сожалением.

– Сам-то ты как?
– поинтересовался военный.

– Простите, но я хотел бы узнать ваше имя...

Секундное колебание. Потом человек на том конце провода расслабился.

– Денис меня зовут, я для твоего дяди так сказать коллега по работе.

– Так можно мне поговорить со Стасом?
– я принялся за мытье чашки, прижимая трубку к правому уху.

– Он пьян в стельку, Антон, боюсь, он не сможет с тобой поговорить.

– С утра?
– удивился я.

– Сейчас уже не утро, но он пьян с утра.

– Да-а, - протянул я.
– Ну и стукнуло его...

– Что ты знаешь об этом?!
– снова насторожился Денис.

– Только то, что сказала Света. Я приеду через полтора часа и хочу очень серьезно поговорить с ним. Возможно, это поможет...

– Поможет? Это ты-то сможешь помочь Стасу?
– мне послышалось в голосе Дениса легкое пренебрежение.

– Да.

– Тогда не забудь купить в аптеке что-нибудь для трезвости, - насмешливо посоветовал мужчина.

– Я знаю, куда надо бить, чтобы человек протрезвел, - слишком уж холодно ответил я.

– О как!
– неопределенно хмыкнул Денис.
– А мне казалось, ты учился в Лондоне... социологии кажется? Выходит, я ошибся? Ну, приезжай, приезжай, племянничек. Адрес знаешь?

– Знаю.

Денис оказался высоким мужчиной двадцати девяти лет. На нем были зеленые застиранные брюки цвета хаки и поблекшая тельняшка; на шее я тут же заметил выбившийся из-под футболки медальон специальных войск.

Месяца два назад он коротко стригся, но сейчас волосы отросли, были слегка вьющимися, темно-каштановыми. Глаза у него были голубовато-серыми, черты лица прямыми. Я сразу почувствовал в нем уверенность человека, не раз шедшего на риск. Даже на базе американцев мне не довелось встречаться с настоящими бойцами, такими, как этот

заурядный с виду человек, наградивший меня при первой нашей встрече холодным оценивающим взглядом. Удовлетворившись осмотром, он отступил, давая мне возможность войти в квартиру.

Адрес я нашел с трудом, долго ходил кругами вокруг нужного дома. Меня посылали то в одну сторону, то в другую и только на третий раз правильно. Девятиэтажный дом с синими полосами и подъездами так до боли похожими на подъезды старых пятиэтажек...

Четвертый этаж.

Я прошел в квартиру, которая оказалась однокомнатной. Из ванной мне навстречу вышел Стас. По его плечам с волос стекали струйки воды, он слегка покачивался, но во взгляде дяди почти не осталось хмеля, лишь туманная усталость. Он был бос и одет лишь в спортивные, до безобразия растянутые штаны с вывернутыми наружу карманами. В квартире стоял тяжелый, уже устоявшийся запах перегара. Под ногами на протертом паркете красовались ошметки засохшей грязи с ботинок, лежали потоптанные газеты.

– Здравствуй, Антон, - медленно, с видимым усилием сказал он.
– Я рад тебя видеть.

Я молча смотрел на него, и во взгляде Стаса скользнуло беспокойство.

– Я бы хотел поговорить с вами наедине, - коротко взглянув на Дениса, твердо проговорил я.

– Пошли, - сказал Стас и повернул за угол в кухню.

Даже на неискушенный взгляд квартира была обставлена небогато и отвратительно запущена. Обшарпанная, протертая мебель выглядела жалко, ее было мало, никаких вещей, придающих уют, только самое необходимое. На кухне стояла плита, красная от налета солей железа раковина, одна единственная тумбочка и над раковиной шкафчик. На плите одинокая алюминиевая кастрюля, из нее торчит половник. Закопченный чайник. Стены в жирных пятнах и подозрительных бурых отпечатках. Кетчуп, наверное.

Холодильник у двери. На столе у стены чашка, которую давно не мыли; две рюмки, бутылка недешевой водки и ряд из четырех пустых бутылок на полу под окном. Две табуретки.

Жмурясь от яркого света, Стас поставил на плиту чайник и зажег газ. Я присел у стола, придвинул к себе бутылку водки, покрутил, разглядывая этикетку, отставил в сторону и поймал внимательный взгляд дяди.

– Зачем пришел?
– спросил он грубовато.

– Пришел?
– с наигранным удивлением переспросил я.
– Соскучился.

– Зачем ты прилетел в Москву? Глупо тратиться на перелет, когда учебный год еще не закончился. Отчислили уже?

– Для пьяного вы хорошо соображаете, но поспешу разочаровать - нет.

– Ты долго ехал, я протрезвел. Так, зачем?

– Квартиру хочу продать.

Стас заметно поскучнел. Его напряжение схлынуло, он медленно сел за стол, облокотившись о столешницу локтями. Я заметил на его руке широкий и длинный свежий шрам, кожа вокруг которого все еще слегка шелушилась. Ничего себе, вот это дела - его недавно ранили. Должно быть, жизнь у моего дяди не сахар, если он, врач, подвергся какому-то нападению или вступал в бой!