Вселенская пьеса

Федорова Евгения

Родеррик покивал, налил себе виски, но не тронул, откинулся обратно на спинку кресла, оставив стакан на столе.

– Не буду спрашивать, почему ты так назвал его...
– он внезапно запнулся и пронзительно посмотрел на меня.

– Я не выбирал роль капитана, Родеррик, - тихо сказал я.
– Понятно же, что сопляк...

– Неет, - растягивая слова, прервал меня Стерт.
– Я бы, к примеру, ни за что не хотел стать капитаном этого летающего чудовища, - он многозначительно потер рукой плечо и продолжил, -

и твой юный, в общем-то, возраст, меня не смущает. И то, что ты был моим студентом. Ведь я не просто так обратился именно к тебе.

– Не понимаю, - начал было я, но Родеррик снова остановил меня.

– Послушай, Антон, я сейчас буду фамильярен, уж прости. Так вот что я тебе сказать хочу: мы с тобой наберем экипаж. И ты будешь вести себя согласно своему положению. Ты можешь прислушиваться к моим советам, можешь послать меня к черту, но тогда из нас команды не получится. Ты не военный, но уже в скором времени научишься командовать. Думается, это весьма приятное занятие. А вот что будет дальше... Мы делаем шаг в неизвестность и черт знает, к чему он может нас привести. Повтори-ка мне дословно, что сказал тебе наш Ворон?

– Помимо капитана и специалиста по контактам необходима абордажная команда из шести человек. Полагаю, шестеро военных, тех, кто в случае контакта будет защищать корабль; два пилота, навигатор и врачи - трое.

– Вопрос резонен, - проворчал Родеррик.
– Где же взять столько народу?

– С абордажной командой, я думаю, проблем не будет. Армия найдет нам шестерых бойцов...

– Дай бог, чтобы понадобилось только шестеро, - хмыкнул Родеррик.
– Тебе придется здорово потрудиться, Доров! Ни один человек больше не должен погибнуть из-за Ворона. Делай что хочешь, но не допусти этого...

– Я разобрался с кораблем, - тихо сообщил я.
– Он никого больше не тронет.

– Скажи мне, - Родеррик резко поднялся, глядя на меня горящим, совершенно молодым взглядом, - что он попросил у тебя взамен за такое одолжение?

– Сигаретки не найдется?
– отведя глаза, спросил я.

– Значит, я прав, - кивнул Стерт, доставая из кармана брюк пачку сигарет.
– И зачем ты куришь, знала бы...
– он осекся, потому что вспомнил о смерти моих родителей.
– Знала бы твоя девушка!
– все же нашелся он.

– У меня нет девушки, и возможно уже не будет, - хрипло ответил я.

– Чтоооо?
– пачка выпала из рук Родеррика.

– Нет, - я вскочил, поняв, о чем подумал Стерт.
– Нет! Просто Ворон хочет, чтобы я принадлежал ему. За то, что корабль больше никого не тронет, я буду его капитаном, пока он сам меня не отпустит! Только получив это обещание, он согласился выполнять все мои требования... по мере возможностей.

– Вот оно как, - Родеррик, кряхтя, потянулся за сигаретами, но они упали под стол.
– Ну что ты сидишь, увалень?! Помоги старику

достать для тебя сигареты!

Я стремительно нагнулся, виновато пробурчав извинения.

– У моего покойного отца есть двоюродный брат, - закурив, задумчиво сказал я.
– Этот человек - первоклассный врач, работает хирургом, но знает очень много, и я хотел бы видеть его рядом. Все же какая-то поддержка.

– И не жалко тебе родственников в это втягивать?
– хмыкнул Родеррик.
– Я бы воздержался от подобного эгоизма, но тебе виднее. Кто еще?

– Мне кажется, пилотами должны быть летчики, неважно чьи. Американские, английские, китайские, русские. Те, кто согласятся.

– Это чистая политика, тут нас вряд ли допустят, и вряд ли мы что-то сможем поменять. А вот, по моему личному мнению, навигатор должен быть моряком... уж не знаю, почему так решил, - тихо сказал Родеррик.
– Подводник.

– Ну, вы и завернули!
– хмыкнул я.
– А еще я забыл механиков - четыре человека.

– Найду, - уверенно сказал Родеррик.
– Есть у меня отменная команда изобретателей, только они еще не знают, что они команда, - он усмехнулся.
– Сегодня же ночью лечу в Лондон, если вечернее совещание закончится в нашу пользу.

– Тогда я в Москву, может, дядя согласится составить мне компанию.

Родеррик кивнул и встал.

– Я договорюсь о самолетах.

– А в Москве нежарко, - заявил я себе, проходя паспортный контроль. Родной язык показался чужим. Я словно попробовал новое блюдо, которое уже когда-то давным-давно ел, но вкус успел забыть напрочь. В Лондоне я научился даже думать на английском, мне снились английские сны, и в разговорах с самим собой я тоже перешел на этот ставший мне хорошо знакомым язык.

С момента разрешения отъезда с базы, меня ни на минуту не упускали из виду. Заставив проглотить какую-то таблетку, усадили в вертолет, в котором я снова уснул, разбудили уже на борту самолета, лениво разгоняющего турбины двигателей. Я сидел в первом классе, что приятно удивило и порадовало; голова казалось мутной, похоже, в полете меня непременно будет тошнить.

Я подозвал стюардессу и, когда миловидная белобрысая девушка нагнулась, спросил:

– Скажите пожалуйста... я спал...

– Да, - прервала меня стюардесса, - спали. Вас посадили на рейс двое мужчин. Они просили позаботиться о вас.

– Какой это аэропорт?
– нахмурившись, спросил я. Стюардесса не улыбалась! Она смотрела на меня так, словно я совершил против нее какое-то преступление.

– Аэропорт Кеннеди, рейс Нью-Йорк - Москва, мы взлетаем через десять минуты. С вами все в порядке?

– Да-да, - пробормотал я.

– Вам еще что-нибудь нужно?
– осведомилась девушка. Похоже, ей хотелось поскорее отделаться от назойливого пассажира.