Всем смертям назло. Записки фронтового летчика

Лобанов Лев Захарович

«Аист» подошел вплотную. Крыло в крыло. Пилот, открыв форточку, смотрел на нас с удивлением, мол, что это за ископаемое такое? Он или не рассмотрел звезды на наших крыльях, или вообще не предполагал увидеть в своем глубоком тылу советский

самолет незнакомой конструкции, ползущий со скоростью сто километров в час.

— Бей, штурман, — негромко выдохнул я в переговорное устройство.

«Аист» рухнул, разрезанный наискосок длинной очередью пулемета. Теперь, как говорят на Руси, дай бог ноги! Хорошо, если пилот этой «птицы» не успел вызвать истребителей, но если успел, то никакое «второе дыхание» нам не поможет. Ныряю в распадки хребтов, иду по каким-то безымянным ручьям, по сухим ущельям. На восток, домой, скорее домой.

— Молодец, штурман.

— Спасибо, командир!

Истекал шестой час полета. Расход бензина на этом режиме ничтожен. Запас горючего позволит лететь еще много часов. Вот позволит ли день? До передовой более трехсот километров, к тому же сам перелет линии фронта для нас опаснее всего пройденного пути. Но деваться некуда, надо лететь. Под нами чужая земля, под нами враги.

Дома нас, наверное, потеряли. Волнуются: прошли сроки возвращения. Иваныч извелся поди на пустой стоянке, высадив полкисета крепчайшего самосада. Казнится за какое-нибудь несуществующее упущение при

подготовке машины. Нет, стартех здесь ни при чем, «тройка» работает, как часы, и не его вина, что вражеский снаряд повредил нам винт.

Карпаты. Дикая, первозданная красота. На много километров вокруг ни единого селения, ни дымка пастушьего костра — только голые обвалы скал, пропасти, ущелья с блестящими глубоко внизу ручьями и парящие над вершинами коршуны. Сильная болтанка. С трудом удается удерживать самолет в воздухе. Пройден наконец перевал. Впереди — линия фронта. По-прежнему, как назло, солнце высоко, небо чистое, видимость отличная. Вся надежда на то, что немцы ожидают появления русских самолетов откуда угодно, только не со стороны своего тыла.

На земле идет бой. Видна артиллерийская перестрелка, разрывы снарядов на той и другой стороне. Будь у нас бомбы, ударить бы по вражеской батарее… Я прижал машину к земле. Засуетились, заметив нас, солдаты возле пушек — штурман, не растерявшись, выпустил несколько коротких очередей по артиллеристам. Даю форсаж мотору и, не обращая внимания на дикую тряску, перескакиваю Днестр.

Все. Дома. У себя. До аэродрома осталось километров пятьдесят, не больше, а наш несколько затянувшийся ночной полет к Белграду стал уже историей, еще одним эпизодом прожитой на войне жизни…