Всем стоять на Занзибаре
Шрифт:
– Ну, мистер Муллиган, думаю, вам на самом деле не следует…
– Заткнитесь. Что я должен сказать?!!!!
– Вы должны сказать «постулировать», – неохотно ответил Рекс.
– Это для гипотезы! Что я должен сказать, чтобы действительно заставить его их приять?
– Ну, понимаете, программирование его свежим материалом на вербальном уровне не предусмотрено, поэтому…
– Мистер Фостер-Стерн! Будете ставить мне палки в колеса, я сию минуту скажу Норману, пусть идет договаривается об отмене времени СКАНАЛИЗАТОРА, а вы ведь этого не хотите, правда?
Рекс
– Вам надо будет сказать: «Повторено трижды подряд», – слабо выдавил он.
Чад было недоуменно на него воззрился, потом расплылся в улыбке.
– Черт! Похоже, в этом чудовищном зиккурате у кого-то все-таки было чувство юмора! Но готов поспорить, что тот, кто это придумал, долго тут не продержался.
Техник, стоявший у печатного устройства Салманассара, крикнул:
– Допуск, сэр… Время голосового допроса!
«Знайте – истина в том,
Что повторено трижды подряд!»
Этот дурацкий отрывок из «Охоты за снарком» [89] вертелся в голове Нормана, пока он наблюдал, как Чад со сводящей с ума медлительностью подходит к микрофону. Тут он сообразил, что сравнение Чада с готовящимся к поединку чемпионом было верным. Для Чада это был уникальный случай, единственная, по сути, трудность, попытка преодолеть которую могла бы заставить его отказаться от навязанной самому себе роли растерявшего иллюзии циника.
89
Поэма Льюиса Кэрролла, приведенный выше отрывок – в переводе М. Пухова.
– Салманассар? – сказал он в микрофон. – Привет, Сал. Меня зовут Чад Муллиган.
Норман и раньше слышал голос Салманассара, но при этих звуках его всегда пробирала дрожь, и не потому, что он принадлежал существу, кардинально отличному от человека, а потому, что пробуждал слишком много ассоциаций. Этот голос был синтезирован на основе модуляций речи известного оперного баритона и обладал довольно приятными интонациями. Но певец был мертв, покончил жизнь самоубийством, и как раз поэтому слушать бестелесный голос было почти невыносимо.
– Я знаю ваши книги, мистер Муллиган, – сказал Салманассар. – У меня в памяти также есть несколько ваших телеинтервью. Я узнаю ваши голос и внешность.
– Весьма польщен. – Чад рухнул в кресло перед микрофоном и направленной на него батареей камер. – Ну, полагаю, у тебя нет времени на пустую болтовню, поэтому перейду прямо к делу. Вопрос: в чем проблема с Бенинским проектом?
– Он неосуществим, – ответил Салманассар. Норман скосил глаза на Рекса. На взгляд невозможно было определить, вызвано ли его лихорадочное беспокойство небрежностью Чада или сознанием того, что подобное использование Салманассара замедляет молниеносную реакцию компьютера до уровня, близкого к человеческому, а значит – и к потере драгоценного времени. Наделить машину способностью говорить на обычном английском означало, что речь
– Вопрос: Почему?
– Предложенные мне данные содержат неприемлемые аномалии.
– Вопрос: прав ли я, говоря, что ты не веришь тому, что тебе говорили о Бенинии?
Повисла минутная пауза. Рекс сделал полшага вперед, начал уже что-то говорить о антропоцентрических концепциях, которые заставят Салманассар искать ответ по всем банкам памяти.
– Да. Я этому не верю, – объявил искусственный голос.
– Гм… – Чад дернул себя за бороду. – Вопрос: какие элементы данных неприемлемы? Будь максимально конкретным.
Еще одна, более длительная пауза, в которую Салманассар пересматривал все, что в него когда-либо закладывали по данной теме, и отбрасывал все, кроме самого существенного.
– Человеческий фактор, затрагивающий социальное взаимодействие, – наконец сказал он. – Затем…
– Остановить, – отрезал Чад. Он снова запустил пальцы в бороду и потянул за нее. – Вопрос: тебя научили языку шинка?
– Да.
– Вопрос: представленный тебе словарный запас этого языка принадлежит к числу аномалий, заставивших тебя отвергнуть данные?
– Да.
Программисты и техники начали обмениваться изумленными взглядами. Один или два даже рискнули поднять уголки губ.
– Вопрос: условия жизни, описанные тебе как наличествующие в Бенинии, относятся к тому типу, который заставляет тебя ожидать от ее населения поведения иного, чем то, о котором тебе рассказывали?
– Да.
– Вопрос: являются ли политические отношения Бенинии и соседних с ней стран еще одной аномалией?
– Да. – Сразу, без задержки.
– Вопрос: является ли политическая структура страны также аномалией?
– Да.
– Вопрос: максимально конкретно опиши свое использование термина «аномальный».
– Антоним: сообразный, согласующийся. Синоним: не согласующийся, несообразный. Смежные понятия: соответствие, сообразность, конгруэнтность, тождество…
– Остановить! – Чад закусил губу. – Черт бы все побрал, это был неудачный подход… Ага, кажется, я понимаю как… Сал, вопрос: являются ли аномалией предложенные тебе данные о непосредственно Бенинии, или эта аномалия становится очевидной, когда ты рассматриваешь Бенинию в сравнении с другими странами?
– Последнее. В первом случае аномалия того порядка, который мне позволено принимать как аргумент в споре.
– Что это вообще за чувак? – спросил кто-то в нескольких шагах от Нормана.
– Чад Муллиган, – прошептали ему в ответ, и у спрашивающего глаза вылезли из орбит.
– Тогда проанализируй следующее, – сказал, чудовищно хмурясь и уставившись в пустоту, Чад. – Постулировать: заложенные в тебя данные о Бенинии верны. Вопрос: что понадобится для того, чтобы согласовать их с остальным массивом известной тебе информации? Иными словами: какие дополнительные предположения ты должен сделать, чтобы принять данные и поверить в Бенинию?