Всем стоять на Занзибаре

Браннер Джон

– О чем же ты думал? И разве ты не знал, что в подушке есть индуктор сна? Он бы тебя убаюкал.

– От индукторов я сны вижу, – сказал Чад. – От спиртного – нет.

Норман пожал плечами: ни на него, ни на Дональда индуктор сна так не действовал, но он вспомнил, что одна или две терки, какие у них зависали, жаловались на те же проблемы – вероятность кошмаров.

– Давай вали в душ, – сказал он. – Только ненадолго. Мне нужно с тобой поговорить.

Норману внезапно пришла в голову одна мысль, вероятно, продиктованная пустой надеждой, но в настоящем кризисе следовало хвататься за любую соломинку.

– Конечно, – пробормотал

Чад. – Но сделай мне одолжение… Закажи кофе.

Пять минут спустя, одетый, с волосами и бородой еще влажными, но расчесанными более-менее аккуратно, Чад забрал дожидающуюся его чашку и сел в кресло Дональда, Норман устроился в своем любимом «хилли».

– Завидую я твоему креслу «хилли», – рассеянно сказал Чад. – Если честно, пожалуй, единственное, чему я тут завидую. Удобное. И знаешь, оно и останется креслом, и не превратится вдруг во что-то другое, как какой-нибудь трансформер… Ладно, говори!

– Чад, тебя можно считать самым проницательным на сегодняшний день социологом…

– Дерьмо китовое. Меня можно считать горьким пьяницей. Я достиг той стадии, когда я напиваюсь так быстро, что уже не удосуживаюсь идти искать терок, а мне ведь чертовски нравятся женщины. – Одним глотком выпив кофе, он тыльной стороной ладони отер усы.

– Я хочу нанять тебя, – с каменной миной сказал Норман.

– Нанять меня? У тебя, верно, крыша съехала. С одной стороны, я слишком богат, и мне не нужно работать. Я решил, что смогу доконать свой организм вдвое быстрее, чем банковские счета. Я пытаюсь снизить его сопротивляемость до пятидесяти процентов, а если начну работать, все пойдет насмарку. С другой стороны, я никого не могу заставить меня слушать, и какой тогда толк от моей работы? Будем надеяться, с этим покончено. Выпей, нет, лучше подкурись. Пойдем со мной, снимем пару терок, отпразднуем твое возвращение. Да что угодно отпразднуем!

– У меня практически полная свобода действий по Бенинскому проекту. Ты мне нужен. Оклад сам себе назови.

– Да зачем, мать твою? – Удивление Чада казалось искренним.

Норман помедлил.

– Ну… ты ведь слышал, как Элайху расхваливал Бенинию, да?

– Ты сам тогда здесь был. С его слов выходило, там прямо рай на земле.

– Как по-твоему, я такой чувак, которого легко убедить?

– Ты спрашиваешь, считаю ли я тебя крепким орешком. Н-да… Ты им хочешь казаться. К чему ты ведешь? Собираешься продублировать похвалы Элайху?

– Вот именно. Чад, это страна, которая как будто тихонько себе живет посреди всевозможного хаоса. Были другие такие, но они рухнули под напором извне – Непал, Таити, Самоа, – их съели или превратили в парки аттракционов.

– А чего еще ты ожидал? Как я все твержу людям, мы – отвратительные существа с ужасными манерами и решительно не приспособлены к выживанию, – и невпопад добавил: – Ты получил мое письмо?

Да, конечно, получил. Я не ответил только потому, что был чертовски занят. А теперь послушай меня, ладно? Вмешательство извне – вмешательством извне, но за пятнадцать лет в Бенинии не было ни одного убийства. У них никогда не было мокеров, ни одного. Они говорят на языке, на котором нельзя сказать, что кто-то вышел из себя, можно только назвать его временно потерявшим рассудок. Всего поколение назад тысячи беженцев иноко и кпала хлынули к ним через границу, но ни одного межплеменного разногласия на этнической почве между ними и коренным населением не возникло.

Страной управляет президент… Миллионное население – по современным меркам пустяк, но все же довольно много людей, если считать их по головам… а он управляет им как домом, как семьей, а не как народом. Это тебе ясно? Боюсь, я не смогу объяснить, в чем тут разница, но я видел, как это происходит.

– Похоже, ему удалось достучаться. Лицо Чада – над бородой и усами – выражало сосредоточенность.

– Одна большая счастливая семья, говоришь? Ладно, верю, но от меня-то ты чего хочешь? С твоих слов выходит, что они и сами неплохо справляются.

– Ты разве не видел ни одного выпуска новостей, где объясняется, зачем нужен Бенинский проект? В небоскребе «ДжТ» я видел тот ролик, который крутит «АССТ», а они опустили только вероятность того, что Дагомалия и РЭНГ передерутся над могилой Обоми.

– Ну конечно, я смотрел новости. Но скорее следил за приключениями твоего бывшего жильца Дональда.

Ответом ему было полное непонимание.

– А при чем тут Дональд? – вопросил Норман.

– Это же было в том же выпуске, что и про Бенинский проект!

– Думаю, я весь выпуск не смотрел, только выжимку, которую гоняли в «ДжТ». А что такого он сделал?

– Спас Сугайгунтунга от мокера, ни больше ни меньше. Голыми руками убил человека.

– Дональд?!! Чад, ты что, обкурился? И за миллион лет Дональд не смог бы…

– Все гомо сапиенс – дикие звери, и им нельзя давать воли. – Встав, Чад направился к робобару. – Я, пожалуй, выпью «собачьей шерсти».

Норман потрясенно затряс головой. Дональд? Справился с мокером? Это казалось настолько фантастичным, что он совершенно выбросил Дональда из головы и переключился на то, о чем говорил раньше.

– Я ведь буду тебя доставать, Чад, пока ты не поддашься, понимаешь?

– Чтобы я поехал в Бенинию? – Отмерив себе щедрую порцию водки, Чад начал вручную смешивать коктейль, словно не доверял запрограммированным инструкциям. – Зачем? Если тебе нужен консультант-социолог, найди себе кого-нибудь с подходящим образованием. Что я знаю о Западной Африке? Только то, что прочел и видел на экранах. Найми себе специалистов.

– Специалисты у меня уже есть. Мне нужен ты. Повторяю по буквам: «Т-Ы».

– Чтобы сделать то, на что они, по-твоему, не способны?

– Перевернуть Бенинию с ног на голову и вытрясти из нее душу.

Чад критически попробовал коктейль и добавил еще ложечку ангостуры.

– Слушай, Норман, будь паинькой, оставь меня упиваться до смерти. А я обещаю утешать себя в преждевременной старости, что на каменистой поверхности Матушки Земли есть еще где-то место, где люди не убивают друг друга и не сходят с ума от жажды крови и вообще ведут себя так, как положено порядочным людям. Я не хочу туда ехать, потому что в глубине души опасаюсь, что просто в такое не верю.

– Вот и Салманассар тоже, – сказал Норман. Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы

– Что?

– Салманассар отверг все до единой попытки, какие мы делали, чтобы интегрировать факты о Бенинии в его представления о реальном мире. Он отказывается принимать то, что мы ему рассказываем о ее истории, торговле, культуре, взаимодействии в обществе. Утверждает, будто в данных есть аномалии, и поэтому выплевывает нам их назад.

– А вы не можете приказать ему принять данные?