Всем стоять на Занзибаре
Шрифт:
– Надеюсь, что смогу этому поверить, – расстроенно отозвался Элайху.
– Почему?
– Люди, ненавидящие что-то или кого-то конкретного, опасны. Люди, которым удается ненавидеть отвлеченно, единственные, кого стоит иметь друзьями.
– Плагиатор! – бросил ему Чад.
– Это ваши слова?
– Ну да. В книгу их вставил.
– Кто-то однажды мне их процитировал. – По лицу Элайху скользнуло удивление. – А ведь если уж на то пошло – это был Зэд Обоми.
– Нет пророка в своем отечестве, – проворчал Чад.
– И что она теперь будет делать? – риторически спросил Норман, пристально наблюдая
Они повернулись посмотреть. С того места, где они стояли, им было хорошо видно происходящее: они стояли как раз против пустого прохода, разделившего группу, собравшуюся поглазеть на унижение толстой и худой девушек, и тех, кто тревожно перешептывался о каких-то пока неведомых новостях.
– Шелли-сладенький, – обратилась Гвиневера к мужчине в центре второй группы, – если новости, которые ты распространяешь, событие тысячелетия, как по-твоему, может, стоит поделиться ими со всеми, а не пускать их шепотком, превращая в слух? В чем там дело? Может, китайцы оттащили Калифорнию в океан? Или объявлено о втором пришествии?
– Подтверждаю! О втором! – раздался голос над ухом у Дональда. – Борода Пророка, вам бы попробовать это новое укрепляющее для члена, которым накормил меня Ральф!
Гвиневера окинула комнату взглядом, полным убийственной ярости, но не смогла отыскать охальника.
– Кое-что появилось несколько часов назад на СКАНАЛИЗАТОРЕ, Гвинни, – извиняющимся тоном объяснил мужчина, которого она назвала Шелли. – По-видимому, правительство Ятаканга объявило программу, которую намерено выполнить за два поколения и которая базируется на новом прорыве в тектогенетике. Во-первых, они собираются оптимизировать свое население, позволив рождаться на свет только детям с первоклассной наследственностью, а затем начнут изменять генные комплексы… Похоже, понимать это можно однозначно: они намерены разводить сверх людей.
Воцарилось пораженное молчание. Женщина, чей шестилетний сын погиб в результате несчастного случая и которая вышла за человека, которому запретили иметь детей, рассеяла тишину стоном, и вмиг все заговорили разом, позабыв про фанты, о которых думала одна только Гвиневера, застывшая посреди пустого пространства с лицом белее мела, вонзая в ладони острые хромированные ногти. Наблюдая за ней, Норман заметил, как вздулись на тыльной стороне ее рук жилы, точно узловатые провода, гонящие ток в машину.
– Эй, ты! – окликнул Чад. – Ты, там… Как тебя зовут? Дон Хоган! Это ведь по твоей части, так? Это чушь или как?
Поначалу Дональд не мог даже ответить. Так, значит, вот из-за чего его активировали! Когда-то десять лет назад кто-то – или, много вероятнее, что-то, поскольку прогнозы в столь важных областях правительство доверяет только компьютерам, – заподозрил возможность подобного прорыва. И на случай этой ничтожно малой вероятности они приняли меры: выбрали и выкормили человека, который…
– Ты что, оглох, чувак?
– Что… э… Извини, Чад, я задумался. Что ты сказал?
Слушая, как повторяет свой вопрос Чад, и уже вспомнив, в чем он заключался, Дональд нервозно поискал взглядом сержанта Шритта. А вот и он – всего в нескольких шагах в толчее. Но его петушистая манера куда-то исчезла; если уж на то пошло, вид у него был такой, будто он вот-вот расплачется.
Его
– Черт побери, черт побери, а мне не позволили, и где она сейчас, кто ее получил, от кого она забеременела?..
И так далее, снова и снова. Дональд смущенно отвел взгляд. У него возникло такое ощущение, будто он только что заглянул в личный ад другого человека.
Но сейчас Шритту явно не до того, что его подопечный выдает засекреченную информацию потенциальному диссиденту вроде Чада Муллигана. Как бы то ни было, все свои знания по этому вопросу Дональд почерпнул из курсов лекций в колледже и в Публичной библиотеке Нью-Йорка. Строго говоря, закрытой информацией было только обобщение, какое он сумел вывести из прочитанного.
– Это не обязательно чушь, – устало сказал он. – На СКАНАЛИЗАТОРЕ пускают как слухи, так и надежные, перепроверенные компьютером факты, и мужик как будто говорил, что ятакангское заявление появилось не в «Сплетнице».
– Но кто у них там есть, кому под силу справиться с такой программой?
Опершись о колени локтями, Чад подался вперед – глаза настороженные и проницательные, его опьянение как рукой сняло. Элайху и Норман тоже напряженно вслушивались в его разговор с Дональдом.
– Ну, первая ступень программы, по сути, простая оптимизация отдельно взятого эмбриона, была теоретически возможна с шестидесятых годов двадцатого века. – Дональд вздохнул. – Имплантация искусственно оплодотворенной яйцеклетки в нашей стране входит в список коммерческих услуг, хотя она так и не стала настолько популярна, чтобы подешеветь. А вот правительственное постановление может…
Он осекся и щелкнул пальцами.
– Ну конечно! – взорвался он. – Чад, ты в самую точку попал, знаешь ли ты это? Ты ведь спросил: «Кто у них там есть», да?
Чад кивнул.
– Это правильный вопрос. Для второй стадии, для того, чтобы перейти от очистки генофонда к улучшению материала как такового, понадобится гений, способный на крупный прорыв. И как раз такой человек у них есть, тот, о ком почти десять лет никто ничего не слышал. Известно только, что он профессор в Университете патриотизма.
– Сугайгунтунг, – сказал Чад.
– Вот именно.
Элайху посмотрел недоуменно сперва на Чада, потом на Дональда и вопросительно поднял брови.
– Это Сугайгунтунг позволил Ятакангу выйти на рынок искусственно выведенных бактерий, а ведь ему тогда было двадцать с небольшим, – сказал Дональд. – Талантливый, оригинальный, предположительно один из величайших тектогенетиков в мире. А потом он…
– Что-то связанное с резиной, – прервал его Чад. – Теперь вспоминаю.
– Верно. Он вывел новый штамм каучукового дерева, которое заменило естественные виды на всех тамошних плантациях, и в результате Ятаканг – последняя страна на Земле, где синтетические материалы не выдерживают конкуренции с растущим на деревьях латексом. Я не знал, что он работает с клетками животных, но…