Всемирная история. Том 1. Древний мир
Шрифт:
Сенат, на долю которого после устранения царской власти, естественно, выпадало наиболее важное и наиболее влиятельное положение в государстве, несколько изменился в своем составе, когда к нему были присоединены, в качестве приписных членов, некоторые наиболее именитые плебеи. Однако этим приписным членам не были даны ни одежда, ни внешние почетные права «отцов», и даже право на участие в прениях сената они получали только тогда, когда председатель обращался к ним с вопросом и требовал их мнения. Более того, на консулов была возложена обязанность каждые четыре года проверять список членов сената, и они легко могли производить эту проверку в духе своего патрицианского сословия, т. к. были проникнуты его узкими, эгоистическими стремлениями. Тем не менее, однако, этим учреждением приписным членам было положено основание плебейской аристократии, наравне со старинной патрицианской, и этим людям, вышедшим из именитых плебейских семей, будущее принадлежало в гораздо большей степени, чем того могла предполагать близорукая знать.
Прежде всего, в среде этих людей находились естественные вожди всего того слоя населения, к которому они сами принадлежали, а этот слой не имел поводов радоваться тому перевороту, который вместо насильственной травли отдельных неугодных лиц навязывал гнетущую и бессердечную тиранию целого сословия патрициев. Само их участие в куриях и даже право подачи голосов
Церера.
Богиня земледелия, покровительница плебеев. Статуя, найденная в Остии в 1856 г.
Ватиканский музей.
Случилось, что понадобилось набрать войско против вольсков, и масса плебеев при этом отказалась нести военную службу. Консулу удалось различными обещаниями сломить их сопротивление. Дважды выводили войска в поле и бились с врагом счастливо, но когда после возвращения из второго похода обещания, подтвержденные дружественным народу диктатором Манием Валерием Волузом, не были приведены сенатом в исполнение, плебеи решились на весьма смелый шаг. Построившись в воинские ряды, в полном боевом порядке они переправились через реку Анио, впадающую в Тибр на несколько часов пути выше Рима, и заняли возвышенность, которая позднее получила название Священной горы (Mons Sacer). Там они стали готовиться к постройке собственного плебейского города. Эта внушительная демонстрация вынудила сенат вступить с ними в переговоры. Менений Агриппа, человек доброжелательный, сумел подействовать на плебеев известной притчей о споре членов тела с головой и желудком, убедил их в крайнем вреде междоусобия, и плебеи обусловили свое возвращение из Рима формальным договором, на основании которого была учреждена новая и весьма важная должность народных трибунов (tribuni plebis). Таким образом, у сословия плебеев в государстве появились свои представители, свой, и притом весьма деятельный, орган для выражения их дальнейших желаний и происков.
Эти народные трибуны (сначала двое, а потом уже пятеро) избирались ежегодно, имели право защищать каждого из плебеев против любого распоряжения правительственного чиновника, и тем самым кассировать его исполнение. Из этого права трибунов и из неприкосновенности их особы, которая по закону считалась «священной», развились впоследствии самые нежелательные результаты: трибун мог созывать народ и влиять на его решения, на подготовку выборов; он присутствовал на сенатских заседаниях в курии и никто не смел отогнать его от порога. Само право защиты каждого плебея от распоряжений правительства, в сущности, было равносильно праву избавлять народ от тягостей военной службы и взыскания налогов. Такой результат оказался опасным даже с точки зрения общественного блага, и внутренняя борьба трибунов против консулов, чиновников-плебеев против чиновников-патрициев по-прежнему продолжалась с большим ожесточением. Способствовало раздражению и то, что вопрос об общественной земле все еще оставался нерешенным, хотя весьма видный государственный деятель, Спурий Кассий, во время своего третьего консульства (486 г. до н. э.) пытался решить его посредством первого аграрного закона. Об этом времени сохранилось много рассказов, довольно запутанных и украшенных вымыслом, однако характеризующих общее положение дел в республике в это смутное время. Из них можно узнать об изгнании патриция, лютого врага плебеев, Гая Марция Кориолана, который возвращается под стены Рима с войском вольсков, приютивших его у себя, и осаждает родной город; о сабинском выходце Аппии Гердонии, который, предводительствуя шайкой изгнанников и поддерживаемый своими приверженцами в Риме, во время ночного нападения захватывает Капитолий, и о том, что граждане должны были изгонять его оттуда вооруженной рукой.
Монета вольсков (вверху).
Изображение свиней, видимо, связано с тем, что на мысе близ города вольсков Цирцеи якобы некогда жила легендарная волшебница Цирцея, превращавшая людей в свиней.
Монета рода Фабиев (слева). Монета плебейских эдилов (справа).
АВЕРС. Голова Цереры и надпись: AED(elis) PL(ebis).
РЕВЕРС. Фигуры эдилов и надпись: M(arcus) FAN(nius) L(ucius) CR(i)T(onius) (Марк Фанний и Луций Критоний).
Известно и о происках патрициев, которые в течение шести лет (485–479 гг. до н. э.) предоставляют почти диктаторскую власть одному из своих родов, роду Фабиев, постоянно выбирая одного из них в консулы. Известно также об убийстве одного из трибунов, Гнея Генуция (473 г. до н. э.) с политической целью. И, несмотря на все подобные колебания, плебеи все же начинают понемногу приобретать все большее и большее значение. Особенно важен 471 г. в истории развития плебейских вольностей. Трибун Публилий Волерон в предшествовавшем году внес такого рода предложение: плебейские власти, т. е. народные трибуны и плебейские эдилы должны выбираться в собраниях плебеев по округам, а не в куриях, где перевес влияния всегда был на стороне патрициев. В 471 г. до н. э., когда Волерон вновь был выбран в трибуны, ему удалось провести этот закон. Несмотря на это, общее положение дел было неутешительным, потому что патриции со своим консулом и плебеи с трибунами относились друг к другу враждебно и эта внутренняя усобица должна была, конечно, в значительной степени ослаблять государство по отношению к его внешней политике.
Во
Этрусский лучник.
С рисунка в этрусской гробнице в Цере.
Этрусский Марс. Бронзовая статуэтка.
Наступило время великого столкновения между Востоком и Западом, выразившегося в Персидских войнах, и исход этих войн до некоторой степени отразился и на этих отдаленных западных странах. В то же время, когда у аттических берегов персидская армада потерпела поражение при Саламине (480 г. до н. э.), карфагенское войско было разбито при Гимере в западной Сицилии армией знаменитого сиракузского тирана Гелона. Это поражение карфагенян навлекло грозу и на их союзников, этрусков, и наследник Гелона, Гиерон, шесть лет спустя одержал большую победу при Кимах над этрусским флотом (474 г. до н. э.). В это же время римляне начали вести на суше войну против самого южного из этрусских городов, могущественного г. Вейи — войну, которая длилась очень долго. Одновременно с этой войной из года в год упоминается о непрерывной борьбе против сабинян и эквов, производивших хищнические набеги из-за гор, с востока, и против вольсков на юге (племен, родственных между собой). Эти часто повторяющиеся набеги, вероятно, не представляли собой ничего особенно важного, и война против вольсков тоже тянулась долго без всяких решающих событий. Постоянная борьба привела к тому, что римляне, латиняне и небольшое племя герников заключили между собой тесный оборонительный союз для отпора общего врага (493–486 гг. до н. э.), но при этом Рим не занимал того преобладающего и гордого положения, какое приписывается римскими преданиями последнему из потомков царей в его отношениях к латинянам. Кроме того, нескончаемые войны доставили политическим партиям в Риме полнейшую возможность для обоюдных обвинений и подозрений и внушили наконец государственным людям и патриотам мысль о необходимости так или иначе закончить несчастную внутреннюю распрю, которая выражалась с одной стороны в деятельности консулов, с другой — в деятельности трибунов.
Сообразно с таким настроением умов, трибун Терентилий Арса в 462 г. до н. э. внес предложение, по которому консульскую власть надлежало определить или ограничить прочными законами. После небольшого замедления сенат уступил этому требованию и после некоторых подготовительных мер из числа патрициев были избраны децемвиры (десять мужей). Они должны были создать писаный закон, на основании которого можно было бы управлять страной (451 г. до н. э.). Цель этого мероприятия, вероятно, заключалась в том, чтобы устранить опасных для общественного спокойствия народных трибунов и вместо них дать плебеям прочные ручательства законной свободы, выраженные в точно определенном и ненарушимом законе, который был бы одинаково обязателен для всех представителей власти. Но эта попытка не удалась. Децемвиры сначала ревностно принялись за выполнение своей задачи и в течение года на десяти таблицах нанесли облеченные в законную форму определения различных вопросов права. Сюда входили и законы о торговле, и наказания за воровство, за ростовщичество, за лжесвидетельство, волшебство, преступления против личности и имущества. Но в среде децемвиров едва ли не умнейшим из всех был Аппий Клавдий, который задумал воспользоваться данной ему и его товарищам властью в смысле, противоположном взглядам плебеев, — так, по крайней мере, изображают это позднейшие историки — и таким образом дело, затеянное ради примирения партий, привело к еще большему раздору. Резкими чертами дошедшие рассказы передают известную историю свободной римлянки Вергинии, дочери одного весьма известного плебея и невесты бывшего народного трибуна Ицилия, которая имела несчастье понравиться Аппию Клавдию. Вергиния по этим рассказам посредством жестокого судейского приговора была отдана во власть одного из клиентов Аппия Клавдия, заявившего на нее свои права, как на родную дочь. Отец ее, вызванный из военного стана, напрасно старался противиться этой несправедливости, и видя, что у него обманом отнимают дочь, решился вонзить ей нож в сердце, чтобы избавить ее от позора. Из тех же рассказов известно, что войско, услышав о случившемся, вернулось из лагеря в Рим и заняло Авентинский холм (крайний из юго-западных римских холмов), в 456 г. до н. э., как полвека назад оно занимало Священную гору. Как бы то ни было, ясно, что попытка замены трибунства письменным законом привела к полной неудаче и закончилась катастрофой. Аппий Клавдий лишил себя жизни в темнице, а консулы Луций Валерий и Марк Гораций, благорасположенные к народу, в 449 г. до н. э. пришли наконец к весьма выгодному для плебеев соглашению. Выработанные децемвирами законы 12 таблиц были утверждены, должность трибунов также сохранена и, кроме того, по законам Валерия и Горация было определено, что не мог быть избран такой сановник, приговоры которого не подлежали бы провокации перед лицом народа. И консульская власть в то же время была ограничена тем, что для управления военной кассой на будущее время были приставлены два квестора или казначея, кроме двоих, уже прежде приставленных к управлению остальными финансами; и этих квесторов велено было избирать в комициях по трибам.
Принадлежности квестора, по изображениям на квесторских монетах.
Кресло и кошель для раздаваемых монет (слева); квесторское кресло, жезл и ваза для монет или жетонов, раздаваемых народу (справа).
Трибуны же не только уцелели, но и получили новые права, или, лучше сказать, все то, что они присвоили себе произвольно, было теперь узаконено, и никто уже после попытки, окончившейся так неудачно, не дерзал более колебать это учреждение. Кроме того, по закону, проведенному трибуном Ицилием, было решено, что удаление плебеев на Авентинский холм никому не должно быть поставлено в вину (449 г. до н. э.).