Всемирная история. Том 4. Новейшая история
Шрифт:
1 января 1871 года эта армия снова выступила в поход, следуя в эти короткие зимние дни через Вандею, страну засад; она встретилась с французами 6 числа; изо дня в день шел бой; истомленные борьбой французские солдаты, или полусолдаты, являлись добровольно к немецким сторожевым постам; при Ле-Мансе 12 января только быстрое отступление спасло остатки выбившейся из сил французской армии, в количестве 70 000 человек, не представлявших уже опасности для немцев.
Северная армия под командованием Мантейфеля 23 декабря отбросила противника при Галлю. Генерал фон Гёбен задержал этот французский корпус своим 10-тысячным отрядом у Бапома, и Федерб, со своей втрое или вчетверо сильнейшей армией, отошел ночью к крепостному округу, потом снова произвел оттуда нападение и, наконец, 19 января, потерпел окончательное поражение
В тот же день, 19 числа, под Парижем произошла последняя крупная битва. Жизненные припасы в городе истощились; цена откормленной крысы доходила до 1,5 франков. Но 27 декабря немцы покончили с затруднительной доставкой тяжелых осадных орудий, и эта артиллерия начала действовать против громадной крепости. В первый день этой бомбардировки (27 декабря) огонь был направлен преимущественно на выдвинутый форт Монт-Аврон, на восточной стороне города. Затем ежедневно 275 орудий выпускали по 200 гранат на кварталы, расположенные на левому берегу Сены; но еще 6 января, несмотря на суровые холода, недостаток в материалах для отопления и освещения и возраставший голод в столице, Трошю повторял: «Губернатор парижский капитулировать не станет».
Между тем, незаметно для осажденных, в Зеркальном зале того самого Версальского дворца, в котором некогда Людовик XIV развивал свои завоевательные планы, 18 января 1871 года произошло важное историческое событие: в присутствии блестящего военного собрания была провозглашена Германская империя.
На следующий день произошла последняя большая вылазка парижской армии или того, что можно было собрать в подобие армии после 3,5 месяцев этой осады. На этот раз попытка была сделана с южной стороны и под личным командованием Трошю. Французы двинулись тремя большими колоннами, всего 100 000 человек, против позиций, которые оборонялись пятым корпусом (силезцы и познанцы), в количестве около 33 000 человек. Битва, которую французы называют делом при Мон-Валериене, длилась целый день, но закончилась, как и прежние вылазки, обратным отступлением французских войск в город и потерей в 6000 человек, то есть в десять раз превышавшей потери немцев. Наконец французское правительство признало необходимость начать переговоры потому, что никто из генералов не соглашался брать на себя ответственности за новую кампанию. Продовольствия могло еще хватить кое-как до 1 февраля, но за последней коркой хлеба могли наступить невообразимые ужасы.
Генерал Трошю, давший слово, что парижский губернатор не пойдет на капитуляцию, передал свою власть генералу Винуа, который принял строгие меры против радикального сброда, бушевавшего с безумной яростью. Фавр вновь прибыл в Версаль 23 января, а 28-го того же месяца была здесь же подписана «конвенция», как назвали капитуляцию. Наступило перемирие: артиллерийский огонь был прекращен еще вечером 26 января, и национальное собрание в Бордо должно было окончательно решиться на мир, на что действующее тогда правительство не имело ни права, ни полномочий; оно имело силу лишь фактически, но без какого-либо узаконенного на то документа.
Парижские форты с их вооружением были сданы немцам; 450 000 человек признаны военнопленными, но без высылки их в Германию; национальная гвардия сохраняла свое оружие, что было роковой уступкой, которую вырвало неисправимое неразумие французского уполномоченного у предостерегавшего его Бисмарка. Отряд в 12 000 человек должен был охранять порядок в городе. Впрочем, великий город пал с честью. Он сопротивлялся 132 дня, терпя всевозможные лишения, на какие только способен патриотизм населения. Хлеба оставалось всего на 8 дней; конины на две недели.
Князь Отто фон Шенхаузен фон Бисмарк во время войны. Гравюра с рисунка XIX в.
Правительство было вправе сказать в своей прокламации: «Франция, которая снова обретает Париж, может гордиться своей столицей». Но требовалось еще получить согласие на мир от диктатора, находившегося в Бордо, так
Франции предстояло испытать еще раз, что за люди управляли ею в эту минуту. Перемирие не простиралось на ее восточные департаменты. По-видимому, народ был убежден в том, что на этой окраине дела идут прекрасно. Та часть луарской армии, которая после поражения 5 декабря ушла на восток, усилилась до 150 000 человек, и Гамбетта замышлял совершить нечто великое с этой силой: он надеялся выручить Бельфор, осажденный с самого начала ноября, проникнуть в Эльзас, напасть на немцев с тыла и выручить тем самым Париж. Разгоряченная фантазия французов представляла уже себе эту армию Бурбаки в Германии, где она освободила бы военнопленных; о том, что было бы далее, нечего и говорить.
Однако Гамбетта не удержался от опубликования существенной части этого плана в одной из статей своего «Монитера». Немецкое военное начальство приняло свои меры. Генерал Вердер приготовился встретить противника, выбрав для того удобную местность на Лизене, притоке реки Дубса, к югу от осажденного Бельфора. Трое суток бились неприятельские полки против 50 000 баденцев и пруссаков, прикрывавших длинную линию бельфорских укреплений за замерзшей речкой. Эти три дня, 15, 16 и 17 января, ознаменовались одним из величайших боевых подвигов: ни один неприятель не прорвался сквозь немецкие ряды, и 18 января французы были вынуждены отступить.
Генерал фон Вердер
Корпус Вердера (четырнадцатый) принадлежал к вновь сформированной немецкой южной армии, отданной под командование генерала Эдвина фон Мантейфеля. Прочие корпуса, седьмой и второй (вестфальцы и померанцы), спешили к нему усиленными переходами. При сильном морозе, сменившемся оттепелью, шли они по занесенным снегом горам. Неприятель их не тревожил. Итальянский союзник французской республики, Гарибальди, находился у Дижона, командуя 20-тысячным отрядом, состоявшим из вольных стрелков разных наименований, мобилен, отрядов, называвших себя одни — польскими, другие — итальянскими легионами. Эта армия пыталась задержать переход немецких войск, но такая задача была ей не под силу.
Гарибальди поздравлял свои банды с победами, которые одерживались ими, молодыми воинами свободы, между тем как, в сущности, генерал Кетлер со своей бригадой нарочно завлекал армию Бурбаки все далее на восток, подставляя ее под удар, которым, уже в четвертый раз на протяжении этой войны, разом уничтожались армии в несколько десятков тысяч человек. 23 числа французам был уже отрезан обратный путь на Лион. Им оставалась лишь одна, граничившая с Швейцарией дорога на юг. Их теснили к ней три немецких корпуса, действовавшие совместно. Луч надежды блеснул французам 29 числа: мэры деревень, через которые они проходили, оповещали их о заключении перемирия. Но им пришлось узнать лишь из главной немецкой штаб-квартиры о том, что восточные департаменты не были включены в условия этого перемирия: замечательный французский министр иностранных дел, Фавр, забыл упомянуть об этой мелочи в своей телеграмме Гамбетту. Гибель должна была свершиться; 31 числа была отрезана французам и эта последняя дорога, и 83-тысячная армия, доведенная до самого жалкого положения, перешла на швейцарскую территорию.