Всемирная история. Том 7. Раннее средневековье
Шрифт:
С V в. хата заселяли побережье внутреннего Японского моря, восточное побережье Кюсю, западное побережье Сикоку, южное побережье Хонсю. Затем они переселились в провинции Бидзэн, Сацума, Сэтцу, Кавати, Танива, Ямато, Ямасиро и далее в Тикацуоми, Мино.
Появление корейских военнопленных и китайских иммигрантов на островах способствовало консолидации централизованного режима, который противостоял эмиси, владевшему севером Хонсю. Эти иммигранты отнюдь не оказались в положении изолированного меньшинства. Они стали частью господствующей в Японии социальной структуры. Обе группы (ая и хата) расслаивались, с одной стороны, на ряд более мелких привилегированных управленческих прослоек, а с другой — на массу рядовых, которые еще
Низшей ячейкой общества являлась семья, уже в то время сочетавшая в себе элементы отживающей родовой организации и нарождающихся новых отношений. Понятие «семья» выражалось термином «монко», буквально значащим «двор». Так, в Ематай числилось 70 тысяч с лишним дворов, в Тома — свыше 50 тысяч, на Цусиса и в Ито — свыше тысячи дворов.
Подобные семьи имеют дома. Такие семьи предстали взору китайских послов из префектуры Дайфан: «Для жилья делают травяные шалаши и деревянные дома. По форме они подобны насыпи. Вход в них находится наверху. Вся семья вместе живет внутри. Нет различий между старшими и младшими, мужчинами и женщинами».
Остатки поселения в Хуэ у города Фукуока представляют собой часть поселка (юряку). На нем открыты 4 примыкающие друг к другу группы землянок, снабженные отводным ровиком. Усадьба из 5—6 землянок с колодцем, складом, кухней и другими постройками приспособлена для совместной жизни. Конструкция землянок стандартная: вертикальное строение площадью 25—30 кв. м. с входом вверху. В жилище находилось 8—10 человек, а в группе из 5—6 жилищ — несколько десятков человек. Семья из 8—10 человек уже составляла отдельную и стойкую хозяйственную единицу, поэтому скопление в одном месте нескольких таких семей — признание существования одной большой семьи, находящейся под началом патриарха.
Какое же место в семье отводилось мужчине, а какое — женщине? Брачные обычаи неясны даже в основном пункте: были ли браки экзогамные? В «Вэй чжи» экзогамность отмечена лишь у племени вэй: «на однофамильных не женятся». Зато говорится о существовании полигамии. Полигамия находится в противоречии с внешними матриархальными признаками. Как пережиток она могла сохраниться очень долго — у правителей и их приближенных. Известно, что у правителей, знати было по 4—5 жен. Очевидно, что не все могли иметь даже по 2—3 жены, а только самые богатые.
Социальные связи в среде простонародья (дзё-дзин) базировались на происхождении, которое непосредственно выражалось в подчиненности младшего старшему, т. е. члена коллектива его главе, и в социально-политической подчиненности «низших дворов» (гэко) «большим людям» (дайдзин). Разница между «старшими» и «младшими» по происхождению имеет два аспекта: когда обе группы принадлежат одному и тому же клану и когда они относятся к разным кланам. В первом случае отношения принимают формы подчинения сородичей главе клана, членов большой семьи — патриарху (в последнем случае подчинение приобретает характер должностного или общественно-сословного). Социальное неравенство, возникавшее в отношениях между кланами, в принципе подготавливало почву для создания государственности. Неравенство обнаруживалось прежде всего в отношениях между правителями и его родственниками и в отношениях лиц, занимающих определенные должности. Клан, монополизировавший моления, легко повышал свой престиж, а передача по наследству таких обязанностей закрепляла подчиненность рядовых членов коллектива подобным кланам.
К концу II — началу III в. кровно-родственные узы в обществе ослабли: правители превратили свой пост в наследственный, их авторитет освящался религией, племенные объединения создали союз, а этот союз скреплялся религиозными представлениями, выражающимися
Во второй половине V в. гегемония в общеплеменном союзе принадлежала группе Ямато.
Ямато — первое государственное образование, основанное уже не на чисто племенном этническом принципе, а на территориальном. В рамках Ямато совершается переход от этнической общности, присущей прежнему племенному союзу, которая опиралась на кровно-родственные связи и систему военной демократии, к народности, основанной на общности территории, экономической жизни, языка, культуры. В этот период появляется и этническое самосознание, которое отражается в искусстве.
Укрепляется власть главы племенного союза. Он превращается в государя. Усиливается роль служилой знати, и необходимость держать в подчинении всю, в том числе завоевываемую, территорию способствует развитию государственной организации, становящейся теперь родоплеменной. В V — первой половине VI в. родоплеменная знать еще играла ведущую роль. К ней принадлежал и род общеплеменного царя, причем борьба за титул верховного правителя — сумэраги (тэнно) — в течение V—VI вв. велась между несколькими родами, хотя японские государи непрерывно наследуют титул государя внутри одного и того же рода. Сумэраги объединяли светскую и духовную власть, и слово мацуригото (так в древности называлось правительство) буквально означает «совершение мацури» — праздничного обряда, т. е, попросту отправление культа.
Главы самых влиятельных родов, ведавших важными делами при дворе (казной, судом, военным делом и т. д.), имели звание (кабанэ) — оми (придворных), мурадзи (военных), куни-но мияцуко (управители провинций), томо-но мияцуко (управители томо-бэ — придворных должностей) и др. Всего насчитывалось 9 кабанэ.
Ко второй половине IV в. изменились отношения между царями Ямато и местными вождями: последние стали рассматриваться как представители центральной власти.
Основную массу населения составляли свободные члены общины, которые занимались главным образом земледелием, а также охотой и рыболовством. Они владели пахотной землей и различными угодьями (лесами, пастбищами и пр.). Но имелись и земельные участки (преимущественно непахотные земли, охотничьи угодья), которые назывались тадокоро, которые находились в руках родовой знати. Царский род владел многими землями — минасиро, а царь лично — микосиро и миэгата. Кроме того, царю принадлежали рисовые поля — миякэ — с рисовыми амбарами (основное богатство в то время).
Произошли изменения в отношениях между вождями — старейшинами и общинниками: вместо приношений начал использоваться оброк зерном (татикара) и продукцией ремесла (мицуги). Из общины стали выделяться собственные владения (ата) родовой знати, которая превращалась в феодалов, на чьих полях работали подневольные землепашцы (табэ) из числа обедневших общинников. Положение табэ было близко к положению рабов, от которых они отличались тем, что сохраняли свое имущество и хозяин не мог их продать или убить.
Многие историки называют этих землепашцев полусвободными. В эту категорию попала значительная часть корейцев и китайцев, которые были увезены во время набегов японцев на Корею или занесены на Японские острова волнами миграций. Они были носителями более высокой культуры земледелия, часть их составляли ремесленники — гончары, кузнецы, плотники, ткачи, вышивальщики. Им предоставлялась возможность иметь свое имущество и орудия производства, но жить они были обязаны в определенных местах компактными группами. Местные племенные вожди, под власть которых они подпадали, отбирали у них всю продукцию, и, таким образом, их положение напоминало положение рабов. Однако господин не мог убивать и продавать их. Эта категория полусвободных именуется томобэ или какибэ (согласно японским источникам).