Всемирная история. Том 7. Раннее средневековье
Шрифт:
На Юге существовали свои местные династии, и о Капетингах там зачастую даже мало что знали. Герцоги Аквитанские титуловались «герцогами всей Аквитанской монархии», считали себя во всем равными королям, и церемония их коронации в точности подражала королевской коронации. Герцоги Гасконские называли свои владения «королевством» и отрицали какую бы то ни было связь с Капетингами. Так же, как и Аквитанские герцоги, они вели совершенно самостоятельную внешнюю политику.
В Бургундии не сложилось особой народности со своим языком, подобной провансальской. В процессе распада каролингской империи Бургундия разделилась на две части. Области по Соне и Луаре вошли в состав северной Франции и образовали герцогство Бургундское, находившееся в вассальной зависимости
Таким образом, в языковом отношении Бургундия представляла собой очень своеобразную территорию, где граничили и отчасти смешивались диалекты двух французских народностей: северной и провансальской. В политическом отношении значительная часть Бургундии не только была самостоятельна, но и входила в другое государство — империю Карла Великого, занимая в ней в течение XI—XII вв. фактически совершенно самостоятельное положение. Что касается герцогства Бургундского, то там с 1031 г. в качестве династии бургундских герцогов окончательно утвердилась младшая ветвь Капетингов, что немало способствовало сохранению герцогства в составе Северной Франции.
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ ФРАНЦИИ IX—XI вв.
В этот период центральное место в хозяйстве занимало феодальное поместье. Свободное крестьянство в своей основной массе сделалось зависимым. При этом крестьянская община не исчезла. Она подчинилась власти феодала, т. е. стала зависимой.
О тяжелых повинностях непосредственных производителей во Франции свидетельствует письмо аббата монастыря Клюни: «Всем ведомо, как светские сеньоры утесняют своих несвободных крестьян — мужчин и женщин. Не довольствуясь обычными их повинностями, они постоянно и без милосердия изъявляют притязания на самое их имущество вместе с их личностью и на самую их личность вместе с имуществом. И вот, сверх положенного они трижды, четырежды и сколько им вздумается раз в году добро их расхищают, бесчисленными службами их утесняют и тяжкое невыносимое бремя на них налагают, так что большинство вынуждено покидать собственную землю и убегать на чужбину».
Пахотные участки господской земли лежали узкими полосами вперемежку с крестьянскими. Крестьянские земли были нарезаны полосками, в которых чередовались наделы разных хозяев,— чересполосица. Господская земля была втянута в оборот крестьянского хозяйства. Так как участки господина и крестьян были перемешаны и работали на них одни и те же люди, всем работникам округи необходимо было держаться одного порядка в посеве, т. е. одинакового севооборота. Обычным порядком было трехполье: на одном поле сеяли озимое, на другом — яровое, третье оставляли под пар; на следующий год озимое заменялось яровым, яровое — паром. Следовательно, каждый год одна треть поля отдыхала, а из каждых трех лет один год пропадал для всего поля. Этот способ обработки земли был большим шагом вперед по сравнению с перелогом, когда после одного или двух посевов на поле оно надолго забрасывалось под пастбище. При перелоге постоянно приходилось поднимать все новые и новые участки земли — целину. Осенью крестьянские и господские участки
Основной формой феодальной ренты в этот период во Франции была рента отработочная. Крестьянин, который вел собственное хозяйство на земле феодала, был обязан за это отработать барщину. Барщина крестьянина состояла в том, что перед Пасхой он пахал и сеял на господской земле, к Иванову дню косил и вез сено в господский сарай, в августе жал и вез хлеб в господский амбар. Он должен был также возить господину дрова из леса, камень для построек, приготавливать известь, выполнять работу каменщика, чинить дороги и мосты. Барщина определялась числом рабочих дней, в течение которых работал крестьянин. Он использовал свой скот и свои сельскохозяйственные орудия. Достаток крестьянина определялся прежде всего количеством его рабочих животных. Надел его измерялся количеством волов, на которых он мог обрабатывать землю.
Оброк крестьяне платили натурой. С крестьянских полей часть хлеба шла в пользу господина. Снопы крестьяне должны^ были отвезти прежде всего в господский двор, даже если их собственный урожай в это время стоял в поле под дождем и ветром. Крестьянин отдавал господину часть приплода: поросят, кур, ягнят. Господин мог ежегодно брать с каждой семьи известный налог. Во Франции такой налог назывался талья (taille — метка, надрез ножом на бирке старосты, собиравшего взносы). Крепостной платил господину, если выдавал дочь замуж за крестьянина другой округи.
Меньшую часть крестьянства во Франции составляли лично свободные крестьяне — вилланы, которые находились в земельной зависимости от феодала, но не несли повинностей, связанных с личной свободой.
Феодальная рента имела тенденцию к непрерывному увеличению. В конце X в. сеньоры получили права, носившие название баналитетов. Баналитет означал монополию феодала на помол зерна, выпечку хлеба и выжимание винограда. Крестьянин был обязан печь хлеб только в господской печи, молоть зерно только на господской мельнице и давить виноград только господским прессом, если феодал обладал правом баналитета. За все это крестьянин был обязан платить дополнительно.
У господина было также право преследовать крепостного, если он уйдет с земли, к которой прикреплен. Уходя, крепостной нередко становился церковным человеком или искал защиты на земле другого сеньора. Господин отыскивал его и насильно возвращал. Огромных масштабов бегство крестьян достигло во время первых крестовых походов и особенно во время так называемого похода бедноты (1096 г.), предпринятого крестьянами в надежде на полное освобождение, но закончившегося гибелью большинства его участников.
В 997 г. в герцогстве Нормандия на территории Франции вспыхнуло крестьянское восстание. Оно подробно описано в хронике Гильома Жюмьежского. Рассказывая о начале правления герцога Ричарда II, хронист отмечал, что именно в это время (конец X в.) в Нормандии возник «некий рассадник губительного раздора»: «ибо,— писал хронист,— крестьяне единодушно стали устраивать по разным графствам Нормандии многочисленные сходки и постановляли жить по своей воле, дабы и лесными угодьями, и водными благами пользоваться по своим законам, вопреки всем запретам установленного перед тем права. И чтобы утвердить эти решения, от каждого сборища неистовствующего народа выбирали они по два посланца, которые передали бы их постановления на утверждения общего собрания всей земли.
Когда герцог узнал об этом, он тотчас же направил против них графа Рауля с большим войском, чтобы он мужицкую дерзость усмирил и крестьянские сборища прекратил. И вот он, не медля с приказанным, тотчас же захватил всех посланцев вместе с некоторыми другими и, отрубив им руки и ноги, отослал искалеченными к своим, дабы удержали их от таковых (поступков) и примером своим вразумили их, чтобы те не испытали еще худшего. Вразумленные таким образом крестьяне поспешили прекратить сборища и вернулись к плугам своим».