Всемирный следопыт 1926 № 04
Шрифт:
Из великой книги природы.
НОЧЬ В ГОЛОДНОЙ СТЕПИ.
На черном бархате неба сверкали брошенные в пустоту пространства чуждые земле миры — блестящие мерцающие точки. Великолепие ночи казалось мрачным и торжественным. Кругом зловеще дышала пустыня.
Мириады насекомых реяли в воздухе, привлекаемые огнем. Мелкие зверьки, чернохвостые суслики, песчанки, похожие на
Вот две мыши высунули свои мордочки из норок. Днем они выйдут наверх, построят вместе с тысячами сородичей колонны и уйдут на работу, организованности которой может позавидовать даже трудолюбивый человек Востока.
Длинными ровными лентами растянутся их батальоны у низких порослей, и можно видеть издали невооруженным глазом, как мыши задней шеренги, повидимому, начальники, осторожно защемят кончики хвостов каждой рабочей мыши из передней шеренги и передадут эти кончики в зубы собственницам хвостов.
Потом вы увидите, как эти мыши начнут срезать зубами колосья поросли, потащат их к лежащим на боку мышам, пучками проденут эти колосья носильщикам в отверстия, образовавшиеся между их спинками и хвостами. Затем нагруженные рабочие поднимутся, как один, и, повернувшись но команде, отправятся в свои ямы конической формы, где прячется собранный урожай.
Это — мирные обитатели. Но рядом с ними есть и другие.
Вот на своих симметрично расположенных лапках быстро передвигаются к заветной цели — крови своих жертв — отвратительные тарантулы красно-бурого цвета.
Вот большие жирные фаланги в светложелтых панцырях, таящие трупный яд в своих щупальцах, выпустив червеобразное брюшко, привлеченные ароматом незнакомых испарений, перебирают по песку своими тонкими ножками, вдвое превосходящими по величине их туловище.
Элегантный и ужасный скорпион, в своем светло-зеленом убранстве, тонкий и стремительный, бесстрашно движется вперед, выискивая очередную жертву. Костяным острием изогнутого хвоста он, словно опытный фехтовальщик шпагой, наносит смертоносные удары, действуя поверх собственного тела, сзади наперед, в то время как клещеобразные передние лапы его дробят голову врага.
И вот, наконец, самый страшный из всех этих существ, паучий король, темно-рыжий кара-курт. На коротких и сильных ногах несет он свой удивительный смертоносный яд разлитый во всех решительно соках его существа.
Это незначительное на вид страшилище всего живого в состоянии молниеносно сразить любого зверя, парализуя укусом деятельность его сердца и нервной системы. Это чудище пустынных мест, этот выродок в собственной паучьей семье — единственный паук, не ткущий паутины, — может убить самого осторожного человека, который умирает от остановки кровообращения после невероятные мучений, крича от нестерпимой боли во всех членах своего тела.
Кара-курт водится во многих местах света, но нигде он не бывает так страшен, как здесь.
Веселые неаполитанцы изобрели тарантеллу, мрачные абиссинцы — астрагаз, в конце концов, исключительно из-за паучьих укусов, так как через испарину тело должно освободиться от яда. Но от кара-курта Голодной степи спасения нет. Последний танец человека тут — конвульсии…
Гигантская ящерица — касаль, покрытая роговой полосатой чешуей,
Буша-джилян, сестра американской гремучей змеи, с тупой и толстой мордой, которой вертикальный разрез глаз придает столь гнусное злое выражение, лежит в норе своей жертвы, как всегда не имея собственной, свивая в кольцо свой короткий, похожий на иглу, хвост.
Вдали слышны тревожащие самое сильное человеческое сердце однотонные звуки. Они протяжно, как-будто жалобно, быстро следуют один за другим, замыкаясь тремя-четырьмя короткими. Иногда эту однотонность прерывают звуки горловые на несколько тонов ниже, которые наш алфавит может изобразить, как нечто близкое к «о-оу-о-уи-ху-аб-вау-гао-гао». Эти звуки — то короткие и отрывистые, то длинные и протяжные, в них слышится и жалоба и угроза.
Стенание, ворчание, хрипение, вой и фырканье прерываются как бы сухим кашлем.
Это вышел на ночную охоту тигр…
ПЛАНЕРНЫЙ ПОЛЕТ БЕЛКИ.
Повидимому, все виды белок обладают зачаточной способностью летать, превращаясь на лету до известной степени в парашют.
Вот что рассказывает один охотник, наблюдавший за белками.
Несколько мальчиков поймали большую черную белку, величиной с кошку. Пока они ловили ее она несколько раз убегала от них, и один раз спрыгнула с дерева вышиной в 60 футов. Когда ока, наконец, попалась, мальчики решили посмотреть, спрыгнет ли она с обрыва на глубину в несколько сот футов.
Наблюдавший за охотой взрослый человек вмешался в дело и потребовал для белки, справедливых условий. Он настоял на том, чтобы зверьку был предоставлен выбор — итти в клетку или бросаться вниз. Принесли клетку на край обрыва, открыли ее и обступили со всех сторон. Потом посадили белку на край и стали наблюдать. Зверек оглянулся на клетку, посмотрел вниз с обрыва и — выбрал свободу. Широко расставив все четыре ноги и работая ими, как собака в воде, белка скорее упала, чем полетела вниз. Наблюдавшие были уверены в том, что полет кончится плохо. Белка упала внизу на обломки известняка и сейчас же села на задние лапки и стала приглаживать свою шерстку. Потом в несколько прыжков достигла берега реки, напилась и скрылась в зарослях ивняка.
Лики звериные.
Перед нами два лика звериных, красноречиво говорящих о том, какая огромная разница в характерах существует между различными видами животных и как наглядно эта разница сквозит в их обликах. На верхней фотографии мы видим хищную оскаленную морду каракала — индийской рыси, которая никогда не поддается приручению.
На нижней же фотографии — добродушно-ленивая голова молодого тюленя, все выражение которой говорит о малоподвижности и незлобливости. Резко чувствуется контраст между горячим, полным жизни и изящества хищником, грозой джунглей, и неуклюжим обитателем полярных льдов, питающимся холоднокровной рыбой.