Всемирный следопыт, 1927 № 07
Шрифт:
И странный, неожиданный сон пригрезился ему. Андре, — молодой, энергичный, такой, каким он видел его на страницах «Полярного путешествия» — стоял перед ним на площадке дирижабля и, указывая вперед, на север, говорил спокойно и уверенно, точно профессор на кафедре:
— Тайна Арктики не раскрыта. Она ждет новых исследователей, новых смельчаков. Тридцать лет я ждал вас на Острове Одиночества, который вы называете «Землей Мак-Кеннана». Для вас накопил я огромный опыт, бесчисленные научные сокровища, но вы прошли мимо… Мои богатства ждут достойнейшего. Ищите Остров Одиночества…
Вдруг тяжелая рука схватила плечо Нобиле и с силой потрясла его.
— Проснитесь, мы приехали…
Действительно, черная узкая полоска земли тянулась слева. Блестящая ледяная верхушка ее отсвечивала на солнце. Это был мыс Барроу…
ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТЭППЭНА И ДЖЕНЕТ
Рассказы Зэн-Грей [6] )
Рисунки худ. А. Шпира
В «Долине Смерти»
Тэппэн взглянул на родившегося ослика с недоумением. Это был не очень бравый отпрыск грозной ослицы Дженни — товарища бесчисленных ослов, возивших его в годы скитаний по пустыне. Тэппэн не мог оставить его умереть здесь. И, конечно, новорожденный не был достаточно силен, чтобы следовать за матерью. Прикончить же его он был не в состоянии.
«Бедный маленький чертенок! — рассуждал Тэппэн. — Придется провести несколько дней в этом лагере, чтобы дать ему окрепнуть».
Предоставив Дженни и ее крохотного, серого вислоухого младенца самим себе, он прилежно принялся за устройство лагеря. Вода в этом оазисе не нравилась ему, но все-таки ее можно было пить, и приходилось довольствоваться ею. В остальном оазис был вполне желательным местом для лагеря. Скитальцы пустыни, подобные Тэппэну, любят такие уединенные уголки. Этот оазис находился на одном из склонов Шоколадных гор, где скалистая стена примыкала к пескам пустыни, и зеленая тропинка указывала на присутствие воды.
В железной твердости этих гор было заключено золото. Тэппэн был золотоискателем. Но не золото манило его, а свобода бродячей жизни и связанные с ней приключения. Ни разу не напал он на богатые россыпи или жилу. В лучшем случае ему удавалось найти столько золота, чтобы его хватило на новое путешествие в один из дальних уголков американской пустыни.
Тэппэн знал безводный юго-запад от Сан-Диего до реки Пэко, и от Пикачо и Колорадо до бассейна Тонто. Немногие золотоискатели обладали силой и выносливостью Тэппэна. По сложению он был гигантом, и в тридцать пят лет еще не остановился в развитии своих физических сил. С заступом и молотом, с увеличительным стеклом Тэппэн обследовал голые хребты. Он не был знатоком минералов, знал, что легко мог пройти мимо богатой жилы золотой руды, но делал все, что мог, и был уверен, по крайней мере, что ни один золотоискатель не умел извлечь больше, чем он, из своих поисков. Тэппэн был скорее естествоиспытателем, чем золотоискателем. У него много было
Тэппэн ждал две недели в этом оазисе, пока младенец Дженни сделался достаточно сильным, чтобы ходить. Но в тот день, когда Тэппэн решил сняться с лагеря, он открыл золото у верховья озера, выше оазиса. Случайно он воткнул кирку в место, ничем не отличавшееся от тысячи других, и наткнулся на самородок. Он очистил его и стал обладателем нескольких тысяч долларов.
— Ты принес мне счастье, — сказал Тэппэн маленькому серому ослику, тершемуся возле матери. — Твое имя будет Дженет. Ты — осел Тэппэна, и я думаю, что полюблю тебя.
Дженет росла, как семя в плодородной почве. Зиму и лето Тэппэн колесил по песчаным дорогам от одного торгового поста к другому. Дженет была прекрасно выдрессирована, ибо Тэппэн был терпелив и у него хватало времени заниматься разными вещами. И было что-то в Дженет, что заставляло гордиться ею. Когда бы ни случалось ему попасть в Эренберг или Юму или на другую грузовую станцию, всегда кто-нибудь из золотоискателей делал попытки купить Дженет. Она стала ростом с мула среднего роста, и тюк в сто двадцать килограммов не был для нее тяжелым грузом.
Тэппэн, подобно большинству одиноких скитальцев пустыни, имел привычку говорить со своим ослом. С годами эта привычка усилилась, и часто Тэппэн говорил с Дженет уже только для того, чтобы слышать собственный голос.
— Дженет, ты достойна лучшей жизни, — говорил Тэппэн, снимая с нее груз после длинного дня ходьбы по бесплодной земле. — Ты настоящий корабль пустыни. Вот мы здесь с хлебом и водой в сотне километров от всякого жилья. И кто, кроме тебя, мог занести меня сюда? Ни лошадь! Ни мул! Ни человек! Никто, кроме тебя и верблюда, и поэтому я- называю тебя кораблем пустыни. Но для тебя и тебе подобных не существует ни золотоискателей, ни золотых копей. Ты сильное животное для перевозки грузов, и нет никого, кто воспел бы тебе хвалу.
На золотом рассвете, готовясь вступить в свежие, сладостные ароматы пустыни, Тэппэн говорил нагруженной Дженет:
— В путь, Дженет! Утро прекрасно. Взгляни туда, на горы, призывающие нас. Только один шаг до них. Все — красное и лиловое! Это наша жизнь, моя Дженет…
Но иногда, на закате, когда дорога была длинна, изрыта и горяча, Тэппэн склонял голову к Дженет и говорил:
— Еще день прошел, Дженет, еще одно путешествие окончено. И Тэппэн стал только старше, слабее. Нет награды для твоей преданности. Я только крыса пустыни, перебегающая из дыры в дыру. Без дома! Без лица, на которое я мог бы взглянуть… Когда-нибудь на закате, Дженет, мы достигнем конца пути. И кости Тэпйэна выбелят пески. И никто не узнает об этом, никому не будет до этого дела…
Когда Дженет исполнилось два года, она получила синюю ленточку на конкурсе ослов юго-запада. Она была необыкновенно крупна и сильна, удивительно пропорциональна, крепка во всех отношениях и неутомима в работе.
Но не только эти ее качества вызывали зависть к Тэппэну среди золотоискателей. Дженет имела добродетели, общие всем хорошим ослам, развитые до невероятной степени. К тому же чувство инстинкта было у нее крайне развито. За эти годы следы Тэппэна избороздили вдоль и поперек юго-западную минеральную область. Но, как всегда, богатые раскопки ускользали от него. Они были для него словно сосуд с золотом, зарытый у подножия радуги.