Всемирный следопыт, 1927 № 11
Шрифт:
Виддуп рассеянно смотрел на всю эту картину, на огромный стеклянный город, расцветший на пятнадцатикилометровом пространстве Хортицы.
Запорожье — старый город, сильно разросшийся на левом берегу Днепра и пригородами своими подступавший к самому Кичкасу, к тому месту, где начинался шлюзовой канал.[4]) Город, сохранивший от старого лишь древнее Запорожское кладбище с могилами последнего воеводы Запорожской Сечи — этот город не интересовал американского репортера.
Равнодушно бродя по его улицам, Виддуп купил номер местной газеты «Красное Запорожье», основанной еще в 1919 году, отыскал справочный
Музей был открыт в год создания Днепростроя, год, с которого, собственно, началась новая эра для всего края. В светлых просторных залах, за стеклянными витринами были выставлены фотографические снимки работ по сооружению днепровской станции, по прорытию канала, по установке машин, перемычек, мостов. Но не это интересовало Виддупа. Он знал, что Днепр, обузданный гигантской плотиной, поднялся в 1931 году на огромную высоту, хлынул на низкие берега, затопил их, похоронил под собой десятки селений, остатки которых и по сей день продолжали разрушаться на его дне.
И Виддуп знал, что в одном из отделений музея кино-лента демонстрирует этот последний день старого Кичкаса, момент разлития Днепра и погребения сорока четырех приднепровских селений. Да, кино успело зафиксировать этот исторический момент, и в музее, правда, лишь по особому разрешению директора, изредка демонстрировался этот замечательный фильм для посетителей.
Но Виддупу не повезло. Он представился директору музея, отрекомендовался специальным корреспондентом американской прессы по Днепру и обратился к нему с просьбой разрешить посмотреть демонстрацию редкого фильма.
Директор был полон любезности, но Виддупу, увы, отказал. Правда, не совсем отказал. Он заявил ему, что демонстрировать фильм сегодня, к сожалению, никак невозможно, так как что-то испортилось в кино-аппарате, и если Виддуп может, то он просит его зайти хотя бы завтра.
Неудачливый репортер равнодушно обошел несколько зал и на несколько минут задержался у одной из витрин, на которой были выставлены крошечные наконечники для скифских стрел. Ему объяснили, что найдены эти наконечники в районе Днепра, главным образом на Кичкасском берегу, еще до того, как Днепр разлился. Наконечники представляли собой позеленевшие от времени медные треугольники, которые скифы прикрепляли к дротикам.
— Поеду в Кичкас, — вдруг решил Виддуп и, выйдя на улицу, сел в автомобиль. Легкая машина пронесла его сначала по центральным улицам Запорожья. На одной из площадей этого огромного шумного города автомобиль спустился в нижнюю подземную улицу, освещенную цепью электрических фонарей, и, когда снова вынырнул наверх, Виддуп увидал себя на берегу Днепра, разлившегося в ширину километра на три. Он был в Кичкасе.
Машина остановилась на площадке, выложенной гранитными плитами, несколько поднятой над местностью, отчего вся панорама отчетливо вырисовывалась отсюда. Вдалеке, на правом, противоположном берегу высилось огромное белое здание днепровской гидро-электростанции. Мощная, как крепость, плотина пересекала Днепр и с одной стороны высоко поднимала его воды, с другой — открывала выходы для нее в нижележащую часть реки.
Днепр был как бы разделен на две неравных части, из которых одна высоко поднималась над другой. Слева от плотины блестела широкими водными ступенями шлюзовая лестница, по которой тяжелые, грузные пароходы медленно поднимались вверх, подолгу выстаивая в шлюзах.
Направо от высокой гранитной
Оставив машину на площадке, он побрел вдоль берега, все больше и больше отдаляясь от начала плотины.
Пройдя так два-три километра, он остановился на берегу, покрытом зеленой травой. Он почувствовал, что устал, и прилег на траву отдохнуть. Рука его наткнулась на что-то острое, когда он разлегся и вздумал положить ее под голову. Думая, что острый предмет — камушек, он попробовал нащупать его, чтобы отшвырнуть прочь. Однако, «камушек» не так-то легко было выдернуть из земли. На ощупь он казался маленьким, не толще мизинца.
Досадливо ворча, американец поднял голову и посмотрел на беспокоивший его предмет. С удивлением заметил он, что предмет этот был вовсе не камнем, а металлом зеленого цвета. Странный предмет торчал из земли острием вверх. Нагнувшись, Виддуп стал выкапывать его из земли. Через несколько минут в его руках оказалось нечто, напоминавшее монисто или ожерелье. Металлические зеленые треугольнички были нанизаны на позеленевшую от времени проволоку, совершенно, однако, похожую на обыкновенный телефонный провод.
«Что это такое?» — подумал американец.
Карта (внизу) и план (наверху) сооружений Днепроотроя. План показывает плотину и шлюзовой канал в том виде, какими они должны быть согласно окончательному утвержденному проекту. Работы но сооружению их уже развернулись, и в настоящее время в строительстве занято свыше 12 тыс человек. На карте кружком обозначено место главных работ. Огромное значение Днепростроя видно хотя бы из указания на карте ближайших мест залегания минеральных богатств.
Небрежно он играл странным ожерельем, перебирая зеленые металлические треугольники и стараясь разгадать их назначение.
И вдруг вспомнил: да ведь точно такие он видел только сегодня в залах музея! И там они были выставлены под названием «наконечников для скифских стрел».
Так вот как! Значит, находка Виддупа — так сказать, археологическая находка? Правда, он знал: какой-нибудь чрезвычайной ценности эти наконечники не представляли. В музеях их было всегда достаточно много. Виддуп видал такие даже в Нью-Йорке и в Лондоне. Но что значит проволока, на которую были нанизаны зеленые наконечники? Проволока у скифов? Как ни был мало образован Виддуп, как ни был скуден круг его знаний, однако и он понял, насколько, по меньшей мере, необычайно само предположение о возможности знакомства скифов с проволокой. Не проволочные же заводы, в самом деле, были у скифов! И наконец — ведь это телефонный провод! Как можно сомневаться в этом? Так что же это все значит? Нет ли здесь какой-нибудь загадки?