Всемирный следопыт, 1927 № 11
Шрифт:
«Может быть, может быть, — взволнованно подумал он, — на ловца и зверь бежит? Вот я искал сенсацию, — и сенсация подвернулась сама мне под руку! В самом деле, разве не сенсация этот телефонный провод у… скифов!»
Возбужденный, он добежал до поджидавшей его машины и помчался в город. Однако, уже наступил вечер, и музей, куда прежде всего направился Виддуп, оказался закрыт. Виддуп был так взволнован и так умолял разрешить ему немедленно, хотя бы на несколько минут войти в одну из музейных зал, что над ним сжалились и впустили. Он побежал в зал, где утром видал наконечники скифских стрел, и первым делом сверил их с теми, которые
— Теперь, может быть, мне удастся показать, кто такой Виддуп! — воскликнул счастливец. — Мало ли какие тайны хранятся здесь, на берегу этой легендарной реки, на земле этой легендарной революции!
Он твердо решил, что останется на некоторое время здесь, в Запорожье, в Кичкасе, и не уедет прежде, чем взволновавшая его загадка не будет открыта.
III. Путешествие по дну Днепра.
На следующее утро Виддуп составил план действий. Прежде всего он должен хотя бы немного пополнить свои знания о скифах. В конце концов, чорт его знает, может быть он сделает карьеру на скифах? И он отправился в библиотеку.
В библиотеке надо было отыскать автора, который писал о скифах, будучи их современником. Но есть ли такие? Виддуп понятия не имел. Ему удалось узнать, что в наибольшей степени отвечает его желанию древний историк Геродот. И Виддуп уселся за Геродота.
Из геродотовых описаний скифов Виддуп узнал, между прочим, о какой-то совершенно исключительной, сильно поражавшей современников — способности скифов сообщаться друг с другом на чрезвычайно больших расстояниях. Особенно это было заметно во время войны, когда противникам скифов приходилось нередко сталкиваться со столь быстрой передачей вестей о ходе сражения скифами своему царю, если он не находился на поле битвы, что у противников невольно зарождалась мысль — не летают ли скифы по воздуху? Эта способность нередко делала их совершенно неуязвимыми для врагов, и Геродот писал, что скифы представляют для греков сплошную тайну, в которую проникнуть современникам невозможно.
Кое какие другие источники, к которым, правда, поверхностно попробовал обратиться Виддуп, снова натолкнули его на мысль о загадочности всей скифской культуры, и Виддуп твердо решил, что жизнь исчезнувших с земли скифов является самой темной страницей в истории человечества. А если так, значит можно ждать каких угодно неожиданностей от скифов. Раз ничего о них неизвестно, значит найти у них можно решительно все. Но где же еще искать ключ к разгадке всей этой загадочной древней культуры, как не здесь, не в Кичкасе, не в Запорожье, не на берегах Днепра, не на берегах того самого древнего Борисфена (как именовался когда-то Днепр), где развивалась и погибла культура скифов?!
День, который провел Виддуп в библиотеке, не прошел для него даром. Ему казалось после десятка прочитанных страниц, что он знает о скифах достаточно много для того, чтобы иметь право попытаться проникнуть в их загадку. Но при чем тут телефонный провод, на который нанизаны зеленые наконечники? Не может ли это оказаться ключом к раскрытию скифской загадки?
«Ну да! Вот Геродот удивляется тому, что скифы способны необычайно быстро делиться вестями друг с другом. Для скифов как будто не существует больших расстояний. Чем же объяснить это? Ведь о скифах неизвестно ничего. Туман. Загадка. Но у Виддупа
«А если так, — думал он, — если все это верно, то значит… значит, у скифов — (у Виддупа захватило дух) — существовал телефон…»
Первым движением американца было броситься к радиотелеграфу и разнести весть о своем необыкновенном открытии по всему миру. К счастью, он вовремя одумался. Возможно, что мысль о прежних его неудачах, воспоминания о предыдущих, столь же скороспелых и таких скандальных открытиях остановили его. На этот раз он был осторожнее и решил не открывать свою тайну, пока… пока он действительно не откроет ее.
Он принялся действовать. Два раза в день Виддуп гонял машину в Кичкас, останавливал ее на высокой площадке и подолгу бродил по зеленому берегу в стороне от плотины, тщетно пытаясь найти еще что-нибудь. Ему не стоило большого труда отправиться в порт, разыскать водолазный отдел и выхлопотать себе водолазный баркасик, костюм, машину для нагнетания воздуха и двух помощников.
В самом деле, если под водой погребены загадки, если под водой еще могут быть остатки древних селений, то почему ключ к тайне, волновавшей американского репортера, не мог быть там, под водой?
Порт и водолазный отдел помещались ниже плотины, а исследовать подводный Днепр Виддуп решил в верхней части реки. Водолазный баркас, который он выхлопотал себе, должен был подниматься по шлюзовой лестнице, долго простаивать в каждом шлюзе, пока наполнялась вода. Виддуп, который вместе с назначенными для него помощниками, сидел на баркасе, нервничал, раздражался медлительностью движений и еле дождался момента, когда, пройдя канал, баркас вышел на свободный днепровский простор, оставив далеко позади себя и Хортицу, и плотину, и огромное здание электростанции на правом берегу.
— Спускаться-то где будете? — спрашивали у Виддупа помощники.
— Дальше, — ответил он, — дальше от плотины и ближе к берегу. Не посредине Днепра. Ведь посредине, в прежнем русле, вода существовала всегда. Лучше всего в полукилометре от берега! Там наверное могли сохраниться следы старых селений.
Когда баркас остановился на указанном Виддупом месте реки, он робко ощупал лежавший на дне баркаса водолазный костюм, постучал зачем-то пальцем по блестящему металлическому шлему, потрогал воздушные трубки, потребовал, чтобы сейчас же испытали хорошо ли работает машина для нагнетания воздуха, и решительно заявил:
— Лезу!
Он надел водолазный костюм. Помощники пристроили провода, трубки, по которым должен был проходить воздух, навинтили металлический шлем, прицепили к борту лесенку, и Виддуп, еле ступая в тяжелой, грузной обуви, стал спускаться по лесенке в воду. Ему было жарко. Перед глазами за стеклом, отделявшим его лицо от внешнего мира, блестела сероватая холодная днепровская вода.
Он начал с небольшой глубины. Когда голова его скрылась под водой, он на минуту задержался на последней ступеньке лестницы, в последний раз испробовал действие сигнальных проводов и, оторвавшись от лесенки, спрыгнул в воду. Какая-то водоросль мелькнула перед его глазами, серебристыми лепестками блеснула стая крохотных рыбок, и через несколько мгновений он почувствовал, что ноги его стали на грунт. Он дал сигнал, означавший, что водолаз достиг дна, и начал оглядываться вокруг.