Всемирный следопыт, 1930 № 12
Шрифт:
КАК ЭТО БЫЛО
БЕРНАРД РИВЕС
Рассказ Анио Каллас (из воспоминаний о 1905 годе)
Перевод с финского Н. В.
Рисунки
Волна забастовок прокатилась по всему Прибалтийскому краю. Крестьяне, изнывавшие под гнетом помещиков-баронов, отвечали на притеснения погромами и поджогами помещичьих имений. Повстанцы быстро сорганизовались в настоящие боевые отряды и навели ужас на своих вековых угнетателей.
Семьсот лет бароны держали в рабстве «серое стадо», которое теперь осмелилось не только поднять голос в защиту своих прав, но и дерзнуло посягнуть на собственность притеснителей.
Революция 1905 года дала здесь хорошие всходы.
Взбешенные бароны и царские чиновники наводнили Прибалтийский край карательными отрядами. Рекой полилась повстанцев. С необычайной жестокостью истреблялись повстанческие отряды, беспощадно расстреливались все те, на которых падало малейшее подозрение со стороны помещиков и охранников. Но мятежный дух долго еще держался среди крестьян, которые не хотели отказаться от пред’явленных землевладельцам требований.
Поздно вечером в октябре 1905 года карательный отряд, состоявший из конницы, пехоты и артиллерии, численностью более тысячи человек, вошел в деревню Сесвеген. Немедленно было арестовано десять человек во главе с Бернардом Ривесом — лучшим ораторам и непримиримым борцом за свободу.
Бернард Ривес был арестован
Местный помещик — барон Рейхшбах, в доме которого остановился начальник карательного отряда полковник Орлов, особенно враждебно относился к Ривесу за то, что последний осмелился оспаривать старую границу своей земли, вклинившейся в баронский луг.
Вое арестованные, за исключением Ривеса, были, по настоянию приходского священника, высечены розгами и отпущены, так как за ними решительно никакой вины не числилось. Ривеса же держали под арестом. Над ним должен был состояться военно-полевой суд. На этом настаивал сам барон, требовавший сурового наказания для Ривеса.
— Я требую смертной казни для этого негодяя, — сказал барон, — хотя бы в назидание для остальных и для успокоения нашего округа.
Но даже судьи не нашли возможности согласиться на такую чрезвычайную меру за полным отсутствием улик.
— Вы же сами, барон, говорите, что Ривес — прекрасный работник, честный и трудолюбивый… — сказал начальник отряда.
— Да, но он осмелился посягнуть на мою землю, подговаривал крестьян пред’явить мне новые
Местный священник не мог простить Ривесу его безбожия, а потому ни одного слова не сказал в его защиту. Заочная дискуссия в суде была непродолжительна, но все-таки судьи определили арестованному, вместо смертной казни двести ударов розгами. А затем, для видимости, был назначен «суд».
Ривес был высокий крестьянин с резкими чертами лица, окаймленного густой бородой. На вид ему было лет сорок — сорок пять. Голубоватые серые глаза его смотрели вдумчиво и гордо. Он не выказывал ни малейшего признака страха, хотя и не ожидал от суда ничего хорошего. От всей его фигуры веяло мощью.
Хотя приговор был уже готов, но для соблюдения формальностей один из членов суда, знавший эстонский язык, стал опрашивать обвиняемого:
— Ты подстрекал крестьян к забастовке?
— Да.
— Почему ты это делал?
— Потому что условия их работы невозможны.
— Руководил ли ты митингом и принимал ли участие в составлении нового договора?
— Да.
— Почему ты взял на себя роль руководителя в этом деле?
— Потому что я учился в школе два года и счел долгом помочь тем, кто по неграмотности не может постоять за себя.
— Говорил ли ты барону, что если он добровольно не подпишет нового соглашения, то ему все равно придется подписать, только другими чернилами?
— Нет, к угрозам я не прибегал.
— Срывал ли ты святые иконы со стен часовни?
— Нет, я этого не делал.
Хотя все ответы Ривес давал твердым громким голосом, все же в тоне его чувствовалось равнодушие, так как он угадывал, что все это — одна комедия.
Были допрошены несколько свидетелей. Все без исключения хорошо отзывались о Ривесе, называли его честным, добросовестным, трудолюбивым… Единственным противопоказанием было то, что он не посещал церкви и не причащался.
После допроса прочитали приговор. Поняв, что его накажут розгами, Ривес заскрежетал зубами. Глаза его загорелись.
— Я не позволю, чтобы меня пороли, — заявил он со страшным спокойствием.
— Приговор над тобой произнесен, — ответил ад’ютант.
— Я не могу подчиниться такому приговору, я не раб и не позволю пороть себя.
— Знаешь ли ты, что сначала тебя хотели присудить к смертной казни?
Ривес замолчал, пораженный, и посмотрел на ад’ютанта.
— Ты должен благодарить начальника отряда за то, что он заменил смертную казнь двумястами ударов розги. Иди!
Ад’ютант дал знак страже увести Ривеса.
Ривес покачал головой.
— Я не позволю, чтобы меня пороли, — повторил он.
— Взвесь свои слова, — сказал ад’ютант. — Мы можем расстрелять тебя!
— Если нет другого выхода лучше расстреляйте, но пороть себя я не позволю.
Ад’ютант вышел переговорить с командиром отряда.
— Совсем освободить от наказания мы не можем, так как подорвем свой авторитет в глазах крестьян. Предложите ему на выбор: розги или смерть.
Ад’ютант вернулся и сообщил о решении полковника. Ривес молча выслушал его и сказал: