Всемирный следопыт 1931 № 04
Шрифт:
Майор внезапно побагровел. Усы его ощетинились, и жилы на шее надулись.
— У Сурамы была хорошенькая жена, — сказал он.
Коллектор поднял одну бровь.
— У нее были глаза газели и легкая походка. К сожалению, бедняжка, кончила трагически. Она кажется повесилась перед вашим окном.
Коллектор поднял другую бровь.
— Что заставляет вас говорить мне дерзости,
— Какие дерзости, когда об этом знает весь город? Маленькая дурочка не нашла ничего лучшего, как удавиться на офицерской перевязи вместо веревки.
— На офицерской перевязи?
— Я вижу, вас это заинтересовало. Да, на алом афганском шарфе, из тех, которые мы носили вместо портупей.
Коллектор отступил к стене.
— Какая муха вас укусила? — сказал он тихо. — Что вам надо?
— Мне? Ровно ничего. Я доволен своим положением. Я не жду сэра Ватсона от вице-короля. Но я полагаю, что если бы этот шарф вдруг обнаружился, для вас вышла бы некоторая неприятность. Я только предупреждаю вас, сэр.
И, щелкнув каблуками, майор быстро покинул кабинет. На столе остался неподписанный ордер.
Сурама встал на заре и вышел в сад. Сонмы дремлющих растений, цветущих и пышных, переплетались в тумане.
Привычной рукой подправлял он молодые побеги, подвязывая хрупкие ветви, и часто останавливался, словно прислушиваясь к желаниям этих странных творений, безгласных, беззащитных и погруженных в воздушный сон.
Когда взошло солнце, он не торопясь принялся за рисовую кашу, принесенную соседкой.
В это время на дорожке показался коллектор Сэтон. Свежий, только что выбритый, он бодро шел прямо к дому. Сурама на мгновение закрыл глаза. Когда он их открыл, лицо его было спокойно и дружелюбно.
— Рам-рам, Сурама, — сказал коллектор, употребляя индусское приветствие. Он протянул руку и крепко пожал хозяина за локоть.
— Чудесный сад, чудесный сад! Здесь чувствуешь себя в старой Индии, в той Индии, по которой еще шествовал благословенный со своей проповедью. Я рад, что забрел сюда. Но почему я никогда не встречаю вас на своих вторниках?
По вторникам у коллектора устраивались вечера «сближения», на которых английские дамы с холодной вежливостью потчевали чаем и бисквитами приглашенных туземцев из наиболее почетных горожан.
— А между тем нам было бы о чем побеседовать. Не говоря уже о моей коллекции — а у меня есть редчайшие рукописи из Тибета — момент таков, что все друзья Индии должны были бы держаться друг за друга.
Затем он строго сообщил своему молчаливому собеседнику, что Англия, в течение столетий несшая Индии культуру, не забывая в то же время и сама учиться у этой древнейшей из стран, почти достигла результатов своей политики, и в настоящее время специально учрежденная комиссия разрабатывает форму правления для будущей свободной Индии. Что думает об этом Сурама?
— Я плохо осведомлен, саиб, — сказал тот, — но я рад слышать, что все обстоит благополучно. Я опасался, что вражда между Востоком и Западом в последнее время обострилась, и обе стороны взялись за оружие.
Коллектор сказал с сердечной теплотой:
— Я рад, что мы договорились с вами.
Для меня не тайна, что в молодости
— Я готов на все, что может принести благо, — сказал Сурама.
— Прекрасные слова! Нам больше не о чем говорить.
И вновь молниеносно сжав локоть Су-рамы, коллектор быстро удалился, высоко неся голову человека, нашедшего поддержку в своем ответственном труде.
— Моя библиотека, мой дом в вашем распоряжении, — крикнул он на ходу.
В тот же день Сурама получил официальное извещение о реквизиции его сада для военных целей. Бумага была подписана коллектором. Маленький человек в огромном шлеме, принесший ее, был сух и строг.
После короткого молчания Сурама сказал:
— Хорошо, саиб, я отдаю сад, — и подписал бумагу. — Но кто же будет ухаживать за деревьями? Не могу ли я остаться здесь садовником или сторожем?
— Сторожить тут нечего, — коротко сказал человек, — деревья будут срублены.
И ушел.
Сад стоял кругом в тяжелом великолепии, плодоносный и дымный от цветов. Весь пронизанный светом и тенью солнечных лучей, он походил на торжественное сновидение, повисшее в синеве.
Однако этот мир красоты и проникнутого блаженством покоя был только сансарой [5] , о которой сказано: «Ее истинное свойство — пустота, ее внешний вид — заблуждение, ее признак — рождение в мученьях».
5
Вещественный мир.
Сурама поднял голову, и по лицу его разлилось обычное спокойствие. Благословенный освобождает меня от земных забот, — подумал он.
Ариф, видевший и слышавший все, перелез через плетень с папироской в зубах и сказал:
— Вот приходил плюгавый человек, похожий на маленькую обезьяну, и в один миг отнял у тебя то, над чем ты трудился двадцать лет. О, Сурама, почему ты не треснул его по голове?
Ариф не замедлил сообщить новость, соседям, и событие мгновенно облетело город. Сад Сурамы, понадобившийся властям, стал жарким лозунгом дня. Ежеминутно возраставшая толпа расположилась под отдельными манговыми деревьями, между садом и казармами. Раскаленное, обесцвеченное зноем небо сеяло дымные лучи на голые коричневатые плечи и белые тюрбаны.
Отряд солдат с топорами для рубки был встречен ревом и свистом и отступил. Его сменили полицейские в красных тюрбанах. Работая дубинками, они пробились к саду, но тут встретили людей, плотными рядами лежавших на земле и не отвечавших ни на окрики, ни на удары.
Толпа шевелилась, как одно тело, смыкалась и расступалась, отбрасывая к краям свои наиболее тревожные волны и всасывая их вновь в себя. Из-за стены гарнизона выступил отряд гурков [6] с винтовками.
6
Солдаты, набираемые из пограничных областей Гималаев.