Всему свое время
Шрифт:
– Каков результат? – на следующий день набросилась на меня сгорающая от нетерпения Анька.
– По-моему, я его окончательно обаяла.
– И?.. – не отставала Анька.
– Пока ничего, – пожала плечами. – Все очень сдержанно.
– Хороший знак, – пару секунд поразмыслив, сказала Анька.
– Думаешь? – Я с надеждой смотрела на нее, как будто, стоит ей взмахнуть сейчас руками, все мои дела устроятся в одночасье. Во всяком случае, я многое отдала бы, чтоб было именно так.
– Если бы просто хотел затащить тебя в постель, – уверенно отвечала Анька, – уже бы…
– Ну да, ну да,
– А так…
А так можно надеяться, что у Алекса в отношении меня намерения серьезные. Логика, правда, подсказывала: для того, чтобы мужчина был готов признать, что некая особа женского пола вызывает в нем желание увязнуть в трясине серьезных отношений, прошло слишком мало времени, – но я быстро задвинула ее в дальний угол, эту логику, и продолжала жить и мечтать дальше.
Три дня от Пети не было ни слуху ни духу. Я времени даром не теряла. Все те минуты и часы, которые не были заняты мыслями об Алексе и работой, я накачивала себя для решающего разговора с Петей. Важно было держаться холодно и спокойно, не впадать в раздражение, чтобы он не смог мне инкриминировать, что, мол, вот и ты туда же – истерить. Нет, я – Снежная Королева, а вы, сударь, что вообще здесь делаете?
Он появился в субботу днем. Приехал без предупреждения, привез грибов.
– Ездил по грибы? – спросила я вместо приветствия.
– Дети ездили, – ответил он, проходя в кухню и водружая корзинку на стол.
Понятно. Теперь, когда тайное стало явным, он будет рассказывать о всяких своих домашних мелочах. Что же, по его мнению, при этом должна делать я? Умиляться и кивать? Задавать вопросы? Мол, а как там дела в школе у ребятишек? Ну уж нет, извините. Я почувствовала, что начинаю закипать. «Это хорошо, – успела подумать я, – это надо использовать». И голосом, который можно было дробить на кусочки и бросать в шампанское, дабы оно охладилось, произнесла:
– Знаешь, Петя, я хотела бы поговорить с тобой.
Петя замер у стола. Лицо его выражало крайнюю степень удивления. Дескать, о чем говорить-то? Неужели он полагал, что раз я так спокойно скушала его признания третьего дня, то инцидент исчерпан? Ну не дурак ли?
– Ты меня обманул, – продолжала я.
– Я? – Петя откашлялся и повторил: – Я?
– Да. – Я скрестила руки на груди. – Ты женат.
– Но я тебя не обманывал. – Петя сунул руки в карманы брюк и покачался с носка на пятку.
Удивление уже сползло с его лица, уступив место обычному выражению, вернее, полному отсутствию всякого выражения.
– То есть? – растерялась я.
– Ты же не спрашивала, женат я или нет, – чуть-чуть гнусавя, будто у него начинался насморк, проговорил Петя.
– А сам сказать не мог? – Я пыталась удержаться на позициях обвиняющего.
– Зачем? – усмехнулся Петя. – Сказал бы, и ты меня послала б, а так…
Что?! Что?! Надо его оскорбить, мелькнула мысль. Ударить в больное место, тогда он отвяжется.
– Пожалела тебя, – скривила я губы.
– Думала, я обделен жизнью, – кивнул Петя. – Я так и понял. А сейчас узнала, что женат, и решила воспользоваться этим. Это все из-за него? Из-за того хлыща из банка?
Меня будто холодной водой окатили. Петя просчитал меня. А не я его.
– Поди вон! – процедила я.
– Не понимаю, –
– Вон! – повторила я. – И больше не появляйся.
Он еще раз качнулся с носка на пятку и обратно. Набычился.
– Уйду, конечно, если ты так хочешь…
– Хочу.
Он обошел стол, взглянул на корзинку с грибами.
– Заберу, – сказал он. – Я так понимаю, тебе они без надобности.
Взял корзинку и пошел к выходу. Я посторонилась. Петя вышел в прихожую, сунул ноги в мокасины и повернулся ко мне:
– Не знаю, что вам, бабам, нужно. Вот есть в руках что-то, нет, подавай еще чего-нибудь. И сами ведь не знаете, чего именно.
Он щелкнул замком и вышел. Дверь захлопнулась. Я осталась одна. За что? За что мне все это? Что такого нужно сделать в жизни, чтобы тебе всунули подарочек под названием Петя? Нет, ну каков козел! Неудивительно, что жена от него сбежала. Удивительно, что так долго продержалась с ним. Я ругала Петю последними словами, то про себя, то вслух, бранью пытаясь заглушить проснувшийся вдруг внутренний голос, который противненько ныл: «Того ли ты костеришь, милая? А не попинать ли лучше себя? Ведь в том, что произошло, виновата ты, и только ты».
В понедельник я взяла отгул. Не могла собраться с силами, чтоб выйти на работу. Все воскресенье провела дома, ничего не делая, просто валяясь на диване и таращась в телевизор. Легла спать разбитая, будто картошку копала. Встала такая же. Плюнула на весь свой корпоративный энтузиазм и позвонила замуправляющего.
В десять пришла эсэмэска от Алекса. «Болеешь?» – спрашивал он. «Завтра уже буду», – написала в ответ. «Выздоравливай», – ответил он и прислал смешную фотку с двумя щенками. Алекс… Я вяло улыбнулась, заваривая чай. Петя, конечно, отравит мне еще несколько дней жизни. Но если держаться твердой линии, то рано или поздно я от него избавлюсь. В конце концов, маньяки, преследующие объекты своих нежных страстей, встречаются только в голливудских триллерах. В реальной жизни их не бывает, тем более не живут они в шкуре прагматичных бизнесменов, торгующих плинтусами и досками.
Вторник начался не лучше понедельника. Однако второй отгул подряд – было бы слишком для нашего руководства. Я соскребла себя в кучу и отправилась на работу.
У входа в банк меня караулил Петя. Я не сразу заметила его машину, прошла уже мимо, как вдруг он выскочил из нее:
– Алена!
Я повернулась:
– Ты?!
– Думаешь, он лучше? – Петя стоял передо мной, сжимая в руках большой темно-зеленый конверт.
– Кто? – сдвинула я брови. – О чем ты?
– Этот твой… – переступил Петя с ноги на ногу. – Из банка…
«Не-на-ви-жу!» – подумала я, а вслух с тихой злостью в голосе сказала:
– Мне некогда выяснять с тобой отношения.
– Подожди. – Петя схватил меня за локоть. Я повела плечом, высвобождаясь:
– Пусти!
Он отпустил меня, на шаг отступил и повторил:
– Думаешь, он лучше? Он такой же, как все, жиголо несчастный!
– Ты хоть знаешь, что значит слово «жиголо»? – окатила его презрительным взглядом. – Вот он – знает. А тебе, прости, этого не дано.
– Зато я, – пробормотал Петя, – буду всегда, а этот твой…