Всему свое время
Шрифт:
– Что?! – Я почувствовала, что сейчас заору, прямо у входа в банк. Если он сейчас не исчезнет, начну орать, как базарная баба.
– Вот, держи. – Петя сунул мне в руки конверт.
– Что это?
Он махнул рукой, распахнул дверцу машины, сел и уже оттуда ответил:
– Сама посмотри, – хлопнул дверцей и уехал.
Я открыла конверт, едва добралась до своего стола. Какие-то фото и ксерокопии… На фото… Алекс? С девушкой. Знакомое лицо. Внизу – дата и время. Так, это неделю назад, это позавчера. Вот он с ней в машине. А здесь ведет ее куда-то под
Я в растерянности перебирала фотографии. Ну ладно, хорошо, пусть даже так, пусть у него есть кто-то еще… У меня ведь Петя тоже где-то на задворках болтается. Это ничего, это так… Откуда вообще он взял это? Ксерокопии. Так, посмотрим.
И тут меня ударил будто кто-то под дых. Боль была такой сильной, что я согнулась и часто-часто задышала. Выписка из книги регистрации… Они ЖЕНЯТСЯ!!! Дарья Берникова… Вот почему ее лицо показалось мне знакомым. Она – дочь нашего управляющего.
Я подняла глаза. За стеклянной перегородкой, отделяющей меня от кредитного отдела, Алекс махнул мне рукой. Так вот как он попал в наш банк. Все удивлялись, откуда он взялся. Ни профильного образования, ни опыта, а оказывается…
Но тогда зачем ему я? Неужели он просто коллекционер? Не похож. Но ведь и я не великий знаток человеческой природы, как оказалось.
Мобильник завибрировал. Я взглянула на дисплей. Петя. Желает насладиться триумфом. Да и пусть, тем более что у меня был к нему один вопрос. Я сложила фотографии и бумаги в конверт и взяла телефон.
– Да, – сказала я в трубку.
– Посмотрела? – спросил Петя.
– Откуда это у тебя?
– Частный детектив.
– Что?
– Я нанял детектива.
– Не лень было? Он промолчал.
– Дорого стоило? – вяло поинтересовалась я.
– Не дороже денег, – буркнул Петя. Теперь уже промолчала я.
– Ты, может, и нравишься ему, – Петя говорил с запинками, словно каждое слово давалось ему с неимоверным трудом, – но она беременна.
Беременна… Я опять ощутила, как кольнуло внутри. Боже, как все тривиально. Алекс шлепал по клавишам компьютера за стеклом, весь в работе, а в ухе бился Петин невыразительный голос:
– Лучше узнать все раньше, чем позже…
Лучше было бы вообще никогда не знать – ни Пети, ни Алекса…
Ира
Спустя три дня после Машкиного отъезда позвонил адвокат.
– Добрый день, – церемонно сказал он, – можно с вами поговорить?
– Добрый день, – ответила я. – О чем это? О деле? Дело закончено, не так ли?
– Да, – чуть помедлив, сказал он, – дело закончено.
– Вы и рады? – с горечью спросила я.
– Вы злитесь на меня за то, что ваша подруга решила вернуться? – Голос звучал мягко, даже ласково.
– Да, – мне было все равно, что подумает он обо мне, – я злюсь на вас за то, что она вернулась. И на весь мир в придачу.
– Сочувствую, – сказал адвокат, – но это ее решение, верно?
Я не собиралась это обсуждать. И потому резко спросила:
– Зачем звоните-то?
– Да просто, – усмехнулся
– Плохо, – прервала его я – плохо. Что еще?
– Может, – неуверенно начал он, – встретимся?
– Зачем? – вздохнула я.
– Ну, я думаю, тут правомернее было бы спросить «почему?», – ответил он.
– Хорошо. Почему?
– Мне хотелось бы вас увидеть. Мы же можем встретиться просто так, без всякого повода? Или нет?
– Или нет, – ответила я.
– Но… – Он растерялся, наверное, не привык, что ему отказывают. Конечно, с такой-то улыбкой.
– Не хочу. Извините, – повесила трубку.
Грубо, но что делать? Я не в состоянии была встречаться с кем-нибудь, вести пустые беседы, улыбаться. Чепуха какая-то!
– Депрессия, – диагностировал Димка.
Он заехал ко мне на работу. Был где-то неподалеку по делам, потом решил заскочить на минутку.
– Как дела? – спросил, появившись на пороге моего кабинета.
– Отвратительно, – отозвалась я.
– Работа? – Он кивнул на стол, заваленный бумагами.
– Да нет. – Я покачала головой. – Работа – это так, суета.
– Что твоя подруга? – Димка уселся в кресло и принялся вертеть в руках степлер.
– Уехала, – коротко бросила я.
– Ага, – кивнул он, – говорить не хочешь. Понятно.
– Как ты? – спросила я, разглядывая его.
За те три недели, что мы не виделись с ним, он спал с лица и оброс. Выглядел неважно, но хорохорился. Улыбочки, смешочки и все такое.
– Нормально, – сказал он, поставив степлер на место.
– Как жена?
– Успокоилась.
– Мне она так и не звонила.
– Знаю, – хмыкнул Димка. – Она тебя вычислила. Методом исключения.
– А ты и раскололся?
– А она и не спрашивала. Говорит, всегда чувствовала, что Зарубина как-то замешана. И еще – что все равно ей. Главное, чтоб все оставалось по-прежнему. Вот так. Слушай, – он побарабанил пальцами по столу, – может, поужинаем?
Ей "все равно. Ему все равно. И мне в общем-то тоже. Куда мы катимся? Для чего все эти отношения, когда в них нет ни страсти, ни тепла? Мне кажется, я начинала понимать, почему так бегу замужества. Боюсь. Боюсь, что это призрак, который может растаять на втором году жизни, и тогда мне останется пустота, которую срочно придется чем-нибудь затыкать. Материнством, карьерой, фитнесом и антицеллюлитной диетой.
– Нет, – сказал я.
– Почему? – удивился Димка.
– Не знаю.
– Депрессия, – диагностировал он. – Ну ладно, – встал и направился к дверям, – позвони, когда появится настроение.
«Вот и славно, – подумала я, – что он сам нашел ответ, который его устраивал. Депрессия. Какое чудное слово. Прикрылся им, и дальше можно не объясняться».
А еще через неделю позвонил адвокат и уговорил-таки меня на встречу.
Иногда я ненавижу эту жизнь. За то, что она распоряжается нами, как пожелает. Не спросив, даже не поставив порой в известность. И еще ненавижу ее за то, что она продолжается. Всегда. Как ни в чем не бывало. Что бы ни случилось.