Всеобщая история
Шрифт:
28. Война Антиоха с Арсакесом.
...Арсакес полагал, что Антиох дойдет только до этих стран, но не решится с таким войском проникнуть дальше в соседнюю пустыню 56, больше всего по причине безводья. Дело в том, что на поверхности этой страны вовсе не видно воды; хотя и есть несколько подземных каналов с колодцами в самой пустыне, но для людей, с пустыней незнакомых, они совершенно неведомы. Об этих колодцах туземцы рассказывают следующее достоверное предание: персы во время господства над Азиею предоставили эту страну в пользование на пять поколений тем людям, которые проведут ключевую воду в местности, до той поры не орошенные. Так как Тавр содержит в себе обильные многочисленные ключи, то жители, не щадя трудов и денег, провели подземные каналы издалека; поэтому люди, пользующиеся водой в наше время, и не знают, где начинаются эти каналы и из каких ключей они наполняются. Когда Арсакес заметил, что Антиох решился совершить поход через пустыню, он стал засыпать и разрушать колодцы. Уведомленный об этом царь отрядил против Арсакеса тысячу конницы под начальством Никомеда. Арсакеса, отступившего вместе с войском, они уже не нашли, зато опрокинули и обратили в бегство небольшое число конных воинов, засыпавших отверстия каналов, и сами возвратились к Антиоху. Царь прошел через пустыню и достиг города, именуемого Гекатомпилом 57. Лежит он в глубине Парфиены и название свое получил от того, что идущие
29.Итак, Антиох дал своему войску отдохнуть в этом месте. Он соображал так: если бы Арсакес был в силах устоять против него в битве, то не отступил бы с потерею родной страны и не стал бы искать для своих войск более удобного поля битвы, чем окрестности Гекатомпила; если же Арсакес отступил, то для всякого здравомыслящего человека становилось очевидно, что он не рассчитывал на свои силы. Поэтому-то Антиох решил продолжать путь в Гирканию. По прибытии к Тагам 58он узнал от туземцев о трудностях предстоящего ему пути, пока он не достигнет перевалов Лаба, ведущих в Гирканию, о том, что многочисленные варварские народы занимают тут же теснины Лаба, а потому решил разделить все легкое войско на отряды с отдельными начальниками по числу дорог, коими войско должно было идти. Так же точно он поступил с землекопами, обязанными сопровождать легкие отряды и занимаемые передовыми отрядами местности делать удобопроходимыми для фалангитов и вьючных животных. Приняв такое решение, Антиох поручил первый отряд Диогену, под начальство коего отдал также стрелков из лука, пращников и умеющих метать дротики и камни горцев. Эти последние не были выстроены в боевом порядке, но каждый раз, когда того требовало время и место, действовали врассыпную и тем оказывали в теснинах весьма важные услуги. Вслед за ними Антиох выстроил вооруженных щитами 59критян в числе тысяч двух человек под начальством родосца Поликсенида; позади всех находились воины в панцирях и с большими щитами, которыми командовали косец Никомед и этолиец Николай.
30.По мере того как войска подвигались вперед, пути оказывались гораздо труднее и теснее, чем ожидал Антиох. Так, длина всего подъема была стадий в триста 11*; большую часть его нужно было проходить по глубокому оврагу, вырытому весенним потоком; путь затруднялся еще деревьями и множеством камней, обрушившихся сюда со скал, которые возвышаются над оврагом; к тому же и варвары всячески затрудняли путь: они устроили ряд засек из деревьев, собрали в кучи множество громадных камней, а сами расположились удобно и безопасно вдоль всего оврага на высоких местах, где и поджидали врага. Не будь ошибки в расчетах варваров, Антиоху никогда не удалось бы осуществить свой план. Варвары вообразили себе, что все неприятельское войско вынуждено будет совершать путь непременно через самый овраг и соответственно тому приняли меры и заняли места. Им и на мысль не приходило, что если фаланга и обоз действительно не могут пройти иначе, как они рассчитывали, — ибо пробираться по прилегающим к оврагу горам им нельзя было, — то легкие и подвижные отряды могут подняться и на самые скалы. Вот почему лишь только Диоген, взбиравшийся на гору не по оврагу, напал на ближайший сторожевой пост, положение дела изменилось. Обстоятельства сами собою сложились так, что отряд Диогена при первой же схватке перевалил через эти места, боковым движением поднялся над неприятелем и причинял ему сильный урон множеством дротиков и метаемых рукою камней; но гибельнее всего были пращники, действовавшие на большом расстоянии. Как скоро сирийцы опрокинули передовой пост неприятеля и заняли его место, землекопы получили возможность беспрепятственно расчищать и выравнивать лежащую перед ними полосу земли; рабочих было много, и потому работа шла быстро. Таким-то образом пращники, стрелки, а также метатели дротиков поднимались на высоты, действуя то врассыпную, то общими силами, и захватывали удобные места под прикрытием отрядов, вооруженных щитами, медленно продвигавшихся вдоль оврага в боевом порядке. Варвары не выдержали, разом покинули свои посты и собрались на вершине перевала.
31.Хотя медленно и с трудом, но благополучно совершили войска Антиоха переход через эти теснины: едва на восьмой день они достигли вершины Лаба. Собравшиеся здесь варвары надеялись воспрепятствовать переходу неприятеля, и потому произошла жаркая битва; но варвары были отброшены, и вот по каким причинам: столпившись в одном месте, они дрались жестоко с фалангитами; между тем ночью еще легкие отряды Антиоха обошли их длинным окольным путем и заняли высоты в тылу неприятеля; завидя это, варвары в ужасе бросились бежать. Однако царь употребил все усилия к тому, чтобы умерить пыл преследующих воинов, и звуками трубы отозвал их назад, желая спуститься в Гирканию со всем войском в порядке. Антиох совершил путь, как желал, и достиг Тамбрака 60, города не укрепленного, но обширного и с царским дворцом, и здесь расположился лагерем. Большинство варваров, бежавших с поля битвы, а равно из соседних местностей, укрылись в городе, именуемом Сиринком; город находится невдалеке от Тамбрака и благодаря укрепленному местоположению и прочим удобствам представляет как бы столицу Гиркании; поэтому Антиох решил взять его приступом. С этою целью он снялся со стоянки и, продолжая путь во главе войска, расположился под городом и начал осаду. Успех предприятия зависел главным образом от черепах для земляных работ. Проложен был тройной ров не менее тридцати локтей в ширину и пятнадцати в глубину; по краям каждого из рвов возвышалась двойная насыпь с крепкой стеною наверху. Подле сооружения происходили непрерывные схватки, в которых сражающиеся едва успевали уносить убитых и раненых, потому что враги дрались в рукопашном бою не только на поверхности земли, но и под землею, в подкопах. Благодаря многочисленности рабочих и стараниям царя вскоре удалось засыпать канавы и при помощи подкопов разрушить стены. После этого варвары пришли в отчаяние и, перерезав эллинов, какие были в городе, расхитив наиболее ценное имущество их, ночью очистили город. Царь узнал это и отрядил против них наемников с Гипербасою во главе; с его приближением варвары бросили добычу и бежали обратно в город. Когда пелтасты отважно ворвались в город через пролом в стене, варвары с отчаяния сдались ( Сокращение).
...Ахриана, город Гиркании ( Стеф. Визант.).
...Каллиопа, город парфян ( там же).
32. Ганнибалова война. Смерть Марцелла.
...Консулы 61желали точно исследовать обращенные к неприятельскому стану высоты. Находившимся в лагере войскам они приказали оставаться на месте, а сами с двумя отрядами 62конницы, с легковооруженными в числе человек тридцати и с ликторами отправились на разведки. Отряд нумидян, которые имели навык в устроении засад неприятелям и отваживались на легкие схватки или вообще выходили из стоянки, случайно укрылся за холмом. Лишь только сторожевой их подал знак, что над ними на вершине холма показался враг, как нумидийцы поднялись из засады, обошли римлян, стали в тылу консулов и отрезали им путь к собственной стоянке. Клавдия 12* и с ним нескольких воинов они тотчас, в первой же стычке положили на месте, остальные раненые вынуждены были разбежаться
Итак, Марк сам навлек на себя несчастье, собственным поведением, недостойным полководца. В своей истории много раз обращал внимание читателей на подобные случаи, хотя неправильность такого поведения очевидна, ибо я убежден, что полководцы погрешают особенно часто в этом именно отношении. И в самом деле, к чему пригоден правитель или полководец, если он не понимает, что обязан держаться возможно дальше от мелких схваток, в коих не решается участь всей борьбы? Если он не понимает, что даже в тех случаях, когда обстоятельства вынуждают его к участию в каком-либо небольшом деле, должны пасть многие соратники прежде, чем опасность коснется главного военачальника? «Пробу, как гласит пословица, нужно делать на карийце 64, а не на военачальнике». Полководцу говорить в свое оправдание: «Я этого не думал», или «Кто мог ожидать, что так случится», — значит, давать неоспоримое доказательство своей неопытности и неспособности.
33.Вот почему о высоких достоинствах Ганнибала вообще как полководца можно заключать главным образом из того, что он провел столько времени в неприятельской стране, так часто подвергался всевозможным случайностям, столько раз в небольших сражениях решал участь врага своею проницательностью и, однако, уцелел в многочисленных решительных битвах. С большою заботливостью он охранял себя от напрасной беды. Так и подобает. Ибо, пока военачальник жив и невредим, хотя бы главная битва и была проиграна, судьба может доставить еще много случаев возместить понесенные потери. Напротив, в случае гибели вождя войско уподобляется кораблю, потерявшему кормчего: если бы даже судьба и даровала победу над неприятелем, пользы от того не было бы никакой, ибо упования всех воинов покоятся на вожде. Это считал я нужным сказать для тех, кто позволяет себе подобные ошибки из тщеславия ли, или из ребяческого увлечения, или по неопытности и самоуверенности: всегда какая-либо из этих слабостей бывает причиною гибели вождя ( Сокращение).
...Опускающуюся дверь 65, с помощью машин поднятую вверх на некотором расстоянии от городских ворот, они вдруг опустили и заперли ворота, захваченных таким образом людей распяли перед городской стеной ( Свида).
34. Сципион в Иберии.
...В Иберии римский военачальник Публий 66, как о том было рассказано раньше, во время зимовки в Тарраконе приобрел дружбу и доверие жителей Иберии тем, что возвратил заложников семействам их. Помощником ему в этом деле взялся быть по счастливой случайности 67владыка эдетанов 68Эдекон. При первом известии о падении Карфагена и о том, что жена его и сыновья в руках Публия, Эдекон тотчас предусмотрел отпадение иберов и пожелал стать во главе этого движения, в том расчете главным образом, что Публий возвратит ему тогда жену и детей и будет смотреть на переход его к римлянам как на добровольный, а не вынужденный обстоятельствами. Так действительно и случилось. Поэтому лишь только войска были отпущены на зимние стоянки, Эдекон с родственниками и друзьями явился в Тарракон. В последовавшей затем беседе с Публием он сказал, что благодарит богов больше всего за то, что он первый из туземных владык явился к нему. В то время, как прочие владыки, говорил он, все еще поддерживают сношения с карфагенянами и на них обращают свои взоры, хотя руки простирают к римлянам, он пришел сюда с тем, чтобы не только себя, но и друзей своих и родственников отдать под защиту римлян. Поэтому если, продолжал Эдекон, Публий признает его своим другом и союзником, он окажет ему важную услугу в настоящем и не менее важную в будущем. Так, лишь только иберы увидят, что он сделался другом Рима и что просьба его исполнена, они все тотчас явятся сюда с тем же решением, будут стараться получить обратно своих родственников и вступить в союз с римлянами. Что касается будущего, то в благодарность за столь высокую честь и милость они будут усердными пособниками в дальнейших его предприятиях. Поэтому Эдекон просил Публия возвратить ему жену и детей, признать его другом римлян и отпустить обратно домой, тогда он воспользуется первым удобным случаем, чтобы доказать по мере возможности преданность свою и друзей своих как самому Публию, так и государству римлян. На этом Эдекон кончил свою речь.
35.Публий и сам давно уже расположен был к такой милости, ему самому приходили в голову мысли, подобные тем, какие высказал Эдекон, и потому он возвратил жену и детей и заключил с ним дружбу. Во время этого посещения Публий приложил все старания к тому, чтобы расположить к себе ибера, а родственникам его внушить самые светлые надежды на будущее, и затем отпустил их детей. Когда об этом разнеслась молва, иберы, живущие по сю сторону 13* реки Ибера и раньше не питавшие дружбы к римлянам, все как один перешли на сторону римлян. Таким образом, все шло прекрасно, как того желал Публий. По удалении Эдекона и его товарищей он распустил морские войска, не опасаясь более неприязненных действий на море, выбрал из матросов пригодных для военной службы людей, распределил их по манипулам и этим способом усилил сухопутное войско. Между тем Андобал и Мандоний 69, сильнейшие в то время владыки в Иберии, почитавшиеся истинными друзьями карфагенян, давно уже таили в себе злобу и выжидали только удобного случая с того самого времени, как Гасдрубал 70под предлогом недоверия потребовал от них большую сумму денег и взял в заложницы их жен и дочерей, о чем рассказано нами выше. Полагая, что настало время действовать, они ночью со своими войсками удалились из карфагенского лагеря в местность гористую, в которой им нечего было бояться. Тогда и большинство остальных иберов, давно уже тяготившихся высокомерием карфагенян, покинули Гасдрубала; они воспользовались первым удобным случаем, чтобы проявить свои истинные чувства.
36.Много уже было подобных случаев. И в самом деле, мы часто повторяли, что, если трудно вести с успехом сражение и одолеть врага в войне, то требуется гораздо больше умения и осторожности для того, чтобы надлежаще воспользоваться победою. Вот почему гораздо больше найдется победоносных полководцев, чем таких вождей, которые умели бы пользоваться победой. Так случилось теперь и с карфагенянами. После победы над римскими войсками и по умерщвлении обоих римских полководцев, Публия и Гнея, они вообразили, что господство их над Иберией обеспечено нерушимо, и стали высокомерно обращаться с туземцами, благодаря чему приобрели в покоренных народах не друзей и союзников, но врагов. Иначе и быть не могло. Карфагеняне думали, что одни средства нужно употреблять для приобретения власти, другие для сохранения ее за собою, и не понимали того, что завоеватели надежнее всего удерживают за собою власть в том случае, если остаются неизменно верными тем самым правилам поведения, коими они раньше приобрели власть. Между тем многочисленные случаи подтверждают очевидную для каждого истину, что люди достигают господства добрым обращением с другими и умением вселить в них надежду на лучшую долю, что, когда по достижении цели завоеватели изменяют поведение, начинают обижать и угнетать покоренный народ, чувства этого последнего тоже меняются. Так было и с карфагенянами.