Всепоглощающая страсть
Шрифт:
Дрожащими пальцами Клео расстегнула застежку джинсов. Она медленно опустила их на пол, оставшись в тонких трусиках.
Она продолжала смотреть в зеркало, переступив через джинсы на полу. Короткие полы рубашки чуть прикрывали ее бедра и ягодицы. Она видела через шелк трусиков островок темных вьющихся волос и знала, что Макс их тоже видит. Она ощутила всепоглощающий жар его страсти и одновременно свою вспыхнувшую радость, что она, Клео, может вызвать в нем такое чувство. Голова закружилась от сознания своего женского могущества и готовности
— Я в твоей власти, — тихо напомнил ей Макс.
Клео встретила взгляд Макса в зеркале и поняла, что без слияния с ним она ничто. Только их с Максом союз, сочетание противоположных сил даст им возможность достичь полной гармонии.
Макс излучал свою энергию, и Клео подчинялась ей так же, как он подчинялся ее собственной.
— Я тоже в твоей власти, — прошептала она. От его улыбки у Клео ослабли колени.
— Что ж, это сделает игру еще интересней.
Их связывали узы, подобных которым Клео никогда не знала. Она спросила себя, насколько Макс понимает их прочность.
Клео вытащила руки из рукавов и мягким движением сбросила рубашку. Плотная ткань горкой легла у ее ног. Она увидела в зеркале розовые вершины грудей и обжигающий взгляд Макса.
— Представь, что я тебя трогаю, — сказал он. Их взгляды встретились в зеркале.
— Но ты меня не трогаешь.
— Смотри в зеркало и представляй, что я стою позади тебя. Мои руки лежат на твоей груди. Я чувствую под ладонями твои соски. Они маленькие и спелые, как малина.
— Малина?
— Малина со сливками. Очень сладко, — сказал Макс. — Очень освежает. Я хочу попробовать ягоды. Ты чувствуешь, как я пробую их языком?
Пламя охватило Клео. Соски стали твердыми и напряглись. Она закрыла глаза, но не могла прогнать ощущение.
— Да, я чувствую своим телом твои губы.
— На что это похоже?
Клео на мгновение замолчала.
— Они горячие, блажные. Они обжигают.
— Это ты заставляешь меня гореть, Клеопатра. Где ты хочешь, чтобы я тебя еще тронул?
— Ниже. — Клео открыла глаза и посмотрела на свое отражение. — Опусти руки ниже.
— Вот здесь, между ног?
— Да.
Клео вздрогнула, когда по всему телу снизу вверх побежали волны возбуждения.
— Ты удивительная, Клео. Нежная и теплая. — Макс смолк, будто на самом деле исследовал пальцами все уголки ее тела. — Я вижу, ты уже готова меня принять?
— Да. — Клео почувствовала влагу между ногами. Она снова ищущим взглядом посмотрела в зеркало. — А ты, ты ведь тоже готов?
— Я схожу с ума, — объявил Макс. — Положи свои руки поверх моих.
— Где теперь твои пальцы?
— Там, где ты хочешь…
— Вот здесь, — прошептала Клео. Она коснулась своих шелковых трусиков. Затем провела руками по животу, поднимаясь все выше. Медленно и со значением она взяла в ладони свои груди и предложила их мужчине в зеркале.
— Пожалуй, на сегодня с меня довольно фантазий, — пробормотал Макс. — Не знаю, как ты, но мне пора перейти к делу.
— Мне
Он посмотрел на нее глазами, потемневшими от вожделения.
— Что?
— Я тебя люблю.
Не говоря ни слова, Макс притянул ее к себе на грудь. Он сжал ладонями ее лицо и до боли впился ей в губы.
Когда Клео пробудилась через несколько часов, она была одна в кровати. Она повернула голову и увидела у окна силуэт Макса. Призрачная тень в темноте ночи. Она угадала, что он держит обе руки на резной голове орла.
— Макс?
— Не беспокойся, Клео. Я кое-что обдумываю. Спи.
— Я не могу спать, когда ты бродишь по комнате. Что-нибудь случилось?
Макс некоторое время молчал.
— Я не знаю.
Она никогда не слышала такого тона в его голосе. Клео быстро села на кровати.
— В чем дело, Макс?
— Ты помнишь, что ты чувствовала, когда тебя кто-то преследовал в тумане?
— Помню, — подтвердила Клео. — Кажется, это называется предчувствием близкой опасности.
— Оно также называется чувством обреченности.
— Боже мой, — разволновалась Клео. — Это то, что ты сейчас испытываешь?
— Да.
Она испуганно подумала, уж не было ли ее признание в любви причиной его растерянности и беспокойства. Он не откликнулся на ее откровение, но выразил свою любовь с такой сумасшедшей страстью, что Клео была потрясена.
Открываясь ему, она шла на риск. Она это понимала. Макс не привык к любви, напомнила она себе. Она не могла предугадать, какова будет его реакция.
«А что, если», — с ужасом подумала она…
А что, если Макс почувствует себя пленником ее любви. А что, если он сочтет это принуждением. А что, если он не захочет подставлять щеку для поцелуя. А что, если он хочет только одного: быть членом семьи в «Гнездышке малиновки». А что, если ему нужна Клео только потому, что ему нужен домашний очаг. А что, если он не любит ее так, как она хочет быть любимой. А что, если она допустила ошибку, сказав ему о своей любви.
— Как ты собираешься поступить? — спросила Клео.
— Не знаю. Я испытывал такое чувство всего раз или два в жизни. И всегда за этим следовало несчастье. — Макс отвернулся от окна. — Пожалуй, я позвоню О'Рилли.
— Сейчас?
Клео прищурилась, разглядывая циферблат часов. С большим облегчением она поняла, что он позабыл о ее неуместном признании в любви, и теперь с трудом следовала за его мыслью.
— В два часа ночи?
— Я знаю.
Макс потянулся к телефону и взял трубку. Внезапно он застыл на месте.
— В чем дело, Макс? — Клео поднялась с кровати и подошла к нему. Она увидела вдали странное оранжевое сияние. — Что это такое?
— Приют. Он горит.
— Боже мой! — Ужас охватил Клео. — Андромеда, Утренняя Звезда и все остальные сейчас спят. Мы не можем оставить их в беде.