Всевластие любви
Шрифт:
Все это время Гарни ехал рядом с упряжкой Филиппа, но навстречу им двигалась повозка, и он вынужден был немного отстать. Гарни болтал без умолку, а Филипп управлял лошадьми и смотрел все время вперед, поэтому Кейт самой пришлось поддерживать разговор. Чтобы не потерять из виду Гарни, она полуобернулась на сиденье и какое-то время пребывала в неудобной позе. Наконец повозка проехала, Гарни снова догнал их, и Кейт вздохнула с облегчением.
– Послушай, дорогой мой, а что случилось с твоим кучером? – спросил мистер Темплком, удивленный тем, что Филипп сам правит лошадьми.
– Он… э… что-то занемог, – ответил Филипп,
– Занемог… а, да, я понял! – торопливо ответил мистер Темплком. – Так вот, я хотел тебе сказать, что мне необходимо переговорить с тобой, прежде чем я уеду. Давай сделаем так: ты отвезешь мисс Молверн в Стейплвуд и приедешь ко мне, а я угощу тебя холодной бараниной! Только не теряй времени на переодевание. Мне нужен твой совет.
– Прости меня, Гарни, но я не смогу приехать, – заявил Филипп с недовольным видом.
– Ерунда, мой дорогой! Ее светлости ты не нужен, а вы простите его, если он не надолго отлучится, мисс Молверн?
– Конечно же прощу, – ответила Кейт с такой сердечностью, что Филипп бросил на нее гневный взгляд. Кейт сказала ему, понизив голос:
– Пожалуйста, поезжайте. Мне нужно время, чтобы все обдумать, да и кроме того, вы прекрасно знаете, что мы уже не сможем сегодня остаться вдвоем.
Филипп хорошо понимал это, поэтому, поколебавшись немного, отрывисто бросил:
– Ну хорошо, Гарни. Я приеду.
– Отлично, – воскликнул мистер Темплком, ничуть не оскорбленный столь нелюбезным поведением своего друга. – Ну, я поеду – мне нужно предупредить слуг, чтобы поставили на стол еще один прибор. Ваш покорный слуга, мисс Молверн! Надеюсь, что мы еще встретимся, когда я вернусь!
Впереди уже показались ворота Стейплвуда; мистер Темплком помахал им шляпой и поскакал прочь. Кейт с укором спросила Филиппа:
– Почему вы вели себя так грубо с ним?
– Потому что я был зол на него!
– Но нельзя же быть грубым с человеком только потому, что он вас чем-то разозлил, – строго сказала Кейт.
– Можно, если дело касается Гарни. Ему это нипочем! Мы с ним дружим, сколько я себя помню, и даже вместе ходили в школу.
Кейт было хорошо известно, что женщине никогда не понять психологию мужчин. Она выросла среди военных и по своему опыту знала, что молодые мужчины, состоящие в приятельских отношениях, обычно придумывают друг другу не всегда приличные клички и не считают нужным утруждать себя такой ерундой, как вежливость, поэтому она ничего на это не ответила, а только улыбнулась, представив себе, что было бы, если бы две женщины вдруг вздумали вести себя так, как это делают мужчины.
С блеском выполнив поворот и въехав в ворота поместья Стейплвуд, Филипп Брум взглянул на Кейт и тут же спросил:
– Чему вы улыбаетесь, Кейт?
– Я подумала, что мужчины всегда бывают ужасно грубыми со своими друзьями и вежливыми с теми, кого они терпеть не могут!
– Да, и это естественно, – заявил он, а Кейт хихикнула.
– Я не прошу вас объяснить, почему это так, – сказала она. – Ведь даже если вы и приметесь объяснять – в чем я лично сомневаюсь, – я все равно ничего не пойму.
– А я думал, что это совершенно очевидно и без объяснений. Но я не собираюсь тратить оставшееся у нас драгоценное время на разговоры с другом, вместо того чтобы побыть с вами. Кейт, дорогая, выйдете ли вы за
– Думаю… думаю, что выйду. Однако вы должны дать мне время, чтобы все как следует обдумать. Я знаю, что мои слова покажутся вам глупыми, но ваше предложение свалилось на меня как снег на голову, и… и хотя я постаралась бы стать вам хорошей женой, я считаю, что мне не следует принимать ваше предложение.
– Ну, по крайней мере, я добился от вас ответа на один вопрос, – решительным тоном произнес Филипп. – Как вы думаете, сможете ли вы полюбить меня? То есть – дьявольщина! – я хотел спросить, любите ли вы меня? Я не хочу, чтобы вы посчитали меня самовлюбленным глупцом, но…
– О, Филипп, что за ерунду вы говорите? – не удержавшись, воскликнула Кейт. – Конечно же, я люблю вас!
– Это все, что я хотел от вас услышать! – сказал Филипп и хлестнул лошадей. – Завтра, моя дорогая, когда вы все обдумаете, мы обсудим с вами, когда нам удобнее всего будет назначить день свадьбы! Да, я знаю, что вы думаете, как сообщить Минерве эту новость, но не беспокойтесь, я сам это сделаю и тут же заберу вас из-под ее опеки! О Боже! Часы над конюшней бьют шесть! И зачем только вы настояли, чтобы я поехал обедать к Гарни? Давайте я войду в дом вместе с вами, ведь Минерва, наверное, уже рвет и мечет по поводу вашего долгого отсутствия.
– Может быть, она и вправду рвет и мечет, но представляю, как она разозлится, когда увидит нас вместе! – ответила Кейт, собираясь выйти из экипажа. – Она вас терпеть не может, Филипп, так же, как и вы ее. Я с ней договорюсь, будьте спокойны, а вот если появитесь вы, то она точно нас изничтожит, поверьте мне!
– Какая вы смелая, Кейт! – восхищенно произнес Филипп. – Но если в последний момент мужество покинет вас, не раздумывайте долго, зовите меня. Я вас пожалею!
Кейт улыбнулась и, опершись на руки Филиппа, спрыгнула на землю. Она подняла глаза на своего жениха и смущенно посмотрела на него.
– Обещаю вам, что ваша помощь не понадобится. Я не собираюсь сообщать тете, что вы оказали мне честь и сделали предложение. – Говоря это, Кейт высвободила свою руку из рук Филиппа, не хотевшего ее отпускать, и быстро взбежала по ступенькам парадного входа в дом.
Наружная дверь в дом, как всегда в летнее время, была открыта, а внутренняя, ведущая из вестибюля в холл, была заперта на задвижку. Кейт осторожно прошла в холл, не особенно, впрочем, надеясь проскользнуть к себе незамеченной. Леди Брум в свое время велела, чтобы кто-нибудь из лакеев постоянно дежурил у входной двери и всегда был готов с поклоном встретить ее или нежданного гостя и принять у него шляпу и пальто. Но сегодня в холле не было никого, и Кейт, боявшаяся, что у дверей ее будет ждать Пеннимор, которому леди Брум поручила отчитать ее, с глубоким облегчением взлетела по лестнице, чтобы сбросить у себя в комнате порядком помявшееся платье и быстренько переодеться в вечерний туалет, который, как она надеялась, приготовила для нее Эллен. Правда, у Кейт мелькнула мысль, что в доме что-то произошло, раз у двери ее не ждал никто из лакеев, но то, что сообщила ей охваченная ужасом Эллен, показалось Кейт совершенно невероятным. Эллен сказала, что в доме все встало с ног на голову, поскольку через час после того, как мисс Кейт ушла, миледи упала в обморок и была отнесена в свою комнату в состоянии полного беспамятства.