Всеволод Вишневский
Шрифт:
Все порождает потребность в хорошей „политсмазке“ этих соприкасающихся, трущихся частей громадного механизма. Необходимо также обрушить на противника всю силу нашего прожигающего слова…»
Пройдут годы, и все эти положения теоретического характера бригадный комиссар Вишневский будет воплощать на практике — во время обороны Таллина, в период блокады Ленинграда.
В 1926 году редакционно-издательский отдел Военно-Морских Сил подготовил и выпустил подписную серию научно-популярных брошюр о флоте — свыше двадцати названий, объемом в 2–3 листа каждая. Они охватывали довольно широкий круг тем, например, такие: «Какую пользу приносит море», «Советский Союз — страна морская», «Краснофлотец и красноармеец — одно целое», «Чем вооружены
«Англия строит 51 новый корабль», «Франция отпускает 500 миллионов рублей на флот», «Японский флот — на третьем месте», «Америка хочет догнать Англию по вооружению», «„Соседи“ готовятся напасть на нас» — в главках под такими названиями в выпуске «Буржуазия вооружается на море» сделан обстоятельный обзор состояния военно-морских сил за рубежом. «Мы видим, что подготовка к новой войне идет полным ходом, — подводит итог автор. — Чтобы нам отстоять свою советскую землю, фабрики, заводы — все, добытое нами тяжелой борьбой — нам нужно иметь на море крепкую защиту — свой сильный Рабоче-Крестьянский Красный флот».
Когда стало известно, что комсомол объявил шефство над флотом, Вишневский, находясь в заграничном плавании на судне «Океан», с радостью воспринял эту весть. Впрочем, не он один: после принятия радиограммы в открытом море вся команда собралась на импровизированный митинг и с воодушевлением решила переименовать свой корабль в «Комсомолец». С тех пор Всеволод внимательно следит за развертыванием шефства комсомола над Рабоче-Крестьянским Красным флотом.
В брошюрах он рассказывает об этом патриотическом движении молодежи, широко привлекая для иллюстрации своих мыслей яркие примеры из жизни: «Комсомольцы рвались во флот всеми силами. Помнится, как однажды в зимний день к нам, в Балтийский флот, пришел тамбовский комсомолец Тихон Обивальнев. Он почему-то не попал в партию, которая отправлялась во флот, и решил идти самостоятельно. Весь путь из Тамбовской губернии до Ленинграда он проделал пешком. Парень шел по морозу 19 суток, голодал, ночевал в поле, но все-таки своего добился. Товарища Обивальнева во флот приняли».
А спустя несколько лет в радиогазете «Красный моряк», говоря о практической помощи комсомола флоту, Вишневский с удовлетворением отметил: «Сегодня шесть лет шефства. Первый пыл, конечно, остыл. Он сменился ровным постоянным хорошим огнем работы. Такой огонь держат в топках кораблей умелые кочегары…»
Как вспоминал Николай Чуковский, во время финской кампании, в декабре 1939 года, они с Вишневским встретились в Политуправлении Балтийского флота. Всеволод Витальевич предложил зайти к нему и почти сразу же заговорил о войне, о международном положении. «Так бывало всегда и потом, — писал Чуковский, — при всех наших встречах до сорок пятого года, — оставшись со мной наедине, он говорил не о личном, не о бытовом, а о мировом, всеобщем, историческом — о войне. Никогда мне не приходилось встречать другого человека, для которого мировое, всеобщее было бы до такой степени своим, личным. Это была у Вишневского удивительная черта, определившая и всю его судьбу, и все его творчество, резко отличавшая его от других людей».
Тягая
Однако, пожалуй, только в двадцатые годы выход его размышлений на международные темы был столь щедрым по числу публикаций в газетах и журналах.
Революционное движение в странах капитала, порою скрытые, но всегда агрессивные, своим острием направленные против Страны Советов военные, дипломатические и пропагандистские маневры и кампании империалистических государств-хищников — об этом писал Вишневский в статьях и обзорах «На Балканах разгорается пожар», «Опасность не изжита», «Морская конференция в Риме», «Не забывайте, сэр, о 19-м годе!» и ряде других.
Он учится дорожить фактом, документом, цифрой. Стремится писать экономно, кратко. Уже после двух-трех лет газетной практики его профессиональное умение заметно возросло. Статьи двадцатых годов построены, как правило, на широкой фактической основе, события в них поданы крупно.
Английский морской журнал «Нэвэл энд Милитэри Рексод» поместил 27 июня 1928 года статью, из которой ясно что англичане пытаются втянуть Германию в антисоветский блок. Вишневский дает полный перевод и вначале предоставляет читателю возможность самому подумать над содержащимися в статье фактами и мыслями. Затем выдвигает свою точку зрения, вскрывает намеки и особые обороты, характерные для английских политических писаний. Избранная для этого форма весьма любопытна — условный монолог — обращение Великобритании:
«Германия, развивай свой флот, стереги Балтику от Красного флота. Англия в этом случае не будет препятствовать развитию морской германской силы».
Любой флот (и торговый и военный) нуждается в базах. «А баз у тебя, Германия, в океанах нет. Были и все вышли. Так вот, если будешь послушной, может быть, тебе и устроим. Какую-нибудь колонию выделим. Только старайся…».
В конце статьи, а называлась она «Поднатчики из Лондона», автор окончательно разоблачает тех, «кто сует в руку нож» Германии для нападения на СССР.
Пожалуй, ни одна дискуссия на флотские темы в то время не обходилась без участия Вишневского. Да и любой газетный материал, задевавший за живое, вызывавший несогласие, внутреннее сопротивление, побуждал его браться за перо. В марте 1928 года в «Красном Балтийском флоте» был напечатан очерк Б. Рундольцева «В штормах». Прочитал его Всеволод и вспыхнул. Как же может автор предлагать такое: «Если во время гибели корабля от каких-нибудь причин в тихую погоду еще можно спастись, спустив шлюпки и выбрасываясь в кругах и спасательных поясах, то в бурную погоду такие меры совершенно бесполезны. Уж если до этого дошло, то лучше уходи, в каюту и жди спокойно, когда окажешься на дне морском».
Спустя несколько дней «КБФ» помещает взволнованный, страстный отклик — статью «Не надо уходить в каюту». Приведя ряд цитат из очерка Рундольцева, Вишневский возмущается позицией автора, напоминающей рапорт князя Меншикова, посланный Петру Великому после шторма в Ревеле и гибели ряда судов в ноябре 1716 года. Меншиков, в частности, писал: «Когда так воля божеская благословила, и мы сему элементу противиться не можем. К чему можно взять за экземпляр (пример) случай одного испанского короля, который, увидев, что около трехсот кораблей, отправленных против англичан, штормом разбило, такой ответ учинил: „Я-де отправил оный флот против неприятеля, а не против бога и „элемента““».