Всей нечисти Нечисть...
Шрифт:
Дьявол посмотрел на нее с таким негодованием, что ей стало стыдно. А ей все равно хотелось, чтобы кто-то да спасся. Получается, зря они оставили стрелы и Дьявольский кинжал, может быть, самое дорогое, что у нее было...
Манька тяжело вздохнула и посетовала.
– - Героям хорошо, у героев были слушатели. А кому я расскажу про наши подвиги?.. Мы замочили трех драконов! Трех!
– - Манька выставила вперед три пальца.
– - Положили кучу оборотней, порубали тучу вампиров... Илья Муромец какому-то соловью зуб выбил, а его до сих пор помнят, а
– - Манька, он на его дереве сидел!
– - осадил ее Дьявол.
– - Ты своей свистульке зуб выбей, может, и про тебя не забудут! Ладно, потом загадаешь. Ну а ты, Борзеевич?
Борзеевич блаженно растянулся под стелой, любуясь огромной подписью Дьявола на ней.
– - А я бы пироги заказал -- с капустой, с картошечкой, с грибочками, с малиной и творогом! И чтобы лесной, и чтобы водяной... Если нас эти покойнички не завалят!
– - Борзеевич, ты про русалку забыл!
– - подсказала Манька.
– - Так, стоп!
– - Борзеевич сел, почесывая затылок, и уставился на Дьявола.
– - Ты меня на слове-то не лови! Я мое желание на потом оставлю! Я, может, избу хочу, как у Маньки. Чтобы и пироги пекла, и половицей скрипела. Надоела мне на лавке спать. Хочу как Манька -- на перине! Моим костям от этого только польза, а у нее, -- он недовольно кивнул на Маньку, -- искривление позвоночника.
– - Так две же избы, -- изумился Дьявол.
– - Забирай одну да живи, кто мешает?
– - А баня?!
– - хором спросили и Манька, и Борзеевич. Один голос был радостный, второй возмущенный.
– - А обычную построить да протопить -- рученьки отпадут? Это все-таки не баня -- изба! Баней она за ненадобностью стала. А кому не обидно, когда ненужный? Ей расти бы надо, а некуда. И печка у нее тоже обучена пироги печь!
– - Да, конечно, Борзеевич, забирай, -- согласно кивнула Манька.
– - А баню построим. Физический труд облагораживает. У нас самоделкин инструмент есть, бревна те же избы обточат, а собрать лесные помогут.
– - А желание я потом скажу! Подумаю еще, -- сказал Борзеевич, собираясь уходить.
– - Борзеевич, какое желание? Ты сначала вокруг гор пробегись, да на Вершину Мира поднимись!
– - возмутился Дьявол до глубины Бездны.
– - Так ты теперь это так-то?!
– - изумился Борзеевич.
– - Борзеевич, ты желание задумал, я его продумал. Причем, не сходя с места. А то, что оно оказалось исполнимо -- ничего не меняет! За один Манькин плащ ты мне обязан пять раз обежать вокруг гор! Ведь неисполнимое было желание! Это мать твою за ногу, знаешь, что? Это само пространство и есть! Мне сколько раз пришлось раскатать и завернуть и добавить, чтобы замутить его?! Галактику новую было бы проще, она не пространство в пространстве!
Манька и Борзеевич переглянулись, но каяться посчитали уж слишком.
– - О, опять лезет!
– - воскликнула Манька, указывая на вампира, который показался на ступенях.
– - И чего это они, как драконы? У того хоть головы отрастали, а у этих одна! Шли
– - Ну так!
– - усмехнулся Дьявол.
– - Крыша Мира всегда была привлекательной. Дуреют. Сносит свою от перспективы иметь эту, а она, видишь ли, не всех греет...
– - Это еще твой, -- радостно сообщила Манька Борзеевичу, посчитав на пальцах по десяткам.
Борзеевич встал, плюнул на ладони, растер, вытащил из скалы меч, подошел к подъему, и когда голова оборотня показалась с верхом, со словами "э-эх!" снес голову ко всем чертям. Безголовый трупик зашатался и сполз по ступеням, вырубленным и Манькой, и Борзеевичем, и кем-то еще, пеплом. Пепла было столько, что ступени пора было подметать.
– - Много еще их осталось?
– - спросила Манька, занимая место Борзеевича.
Борзеевич высунулся над пропастью.
– - Штук шесть. Слабые они. Немощь костей без мышц -- явление доказанное.
– - А где еще двое?
– - встревожился Дьявол, вскочив. Он приставил кругляки из пальцев к глазам.
– - Ух ты, мать честная! Несет! Ей богу несет! Посадил на плечи и несет, привязав веревками к шее! Да так ведь и без шейного позвонка остаться недолго!.. Мань, не хочешь полюбоваться на радость вашу?
– - Ну-ка, ну-ка! Дай посмотрю!
– - Манька тоже поднялась и подошла к Дьяволу.
Дьявол приставил кругляшки к ее глазам. Через них горы просматривались, как на ладони. Даже участочек своей земли увидела она, и внутренность радостно взыграла. И только потом она увидела сгорбленную фигуру, которая несла на себе ношу. Тяжелы вампиры, но и человек был не слаб. Манькина земля кормила и поила его, в последний год частично ограничивая. Впереди у Их Величеств лежали еще четыре горы. Если так пойдет, через месяца три выйдут на большую землю.
– - Вот, Дьявол, а ты говорил любви нет! Ты бы уж как-то разобрался, пора им из гнезда выпасть и на крыло встать!
– - Это уж ты сама!
– - ответил Дьявол.
– - Вон она, твоя соловушка... Вот и почувствуй, какой молодец был Илья Муромец!
– - Эка невидаль... Я этому соловью перья-то повыщипала... Может, и посвистит, но без драконов-то засвистись! Ладно, куда они от меня денутся?
И радостно екнуло сердце, когда заметила у третьей вершины людей, которые готовились спускаться вниз -- их было много. Ярко пылал огонь, они о чем-то спорили с озабоченными лицами, частично разутые и раздетые, но не сломленные.
– - О!
– - протяжно выдохнула Манька.
– - О! Бог мой!
– - Ну, частично твой, -- согласился Дьявол.
– - Невнимательно смотришь!
– - Ветка горит!
– - порадовалась Манька, не смея поверить глазам.
– - Вот именно!
– - Дьявол убрал руки.
– - Так, твой вылазит!
– - позвал ее Борзеевич.
– - Видишь, как ручонками за землю цепляется!
– - закудахтал он, всплеснув руками.
– - Сейчас мы эти ручонки-то поотрубаем! А ты пока иди, полюбуйся, там землю нашу видно... И не зря мы добро свое оставили, Борзеевич!