Всходы Власти

Магнус Гэвин

— Да… Подожди секунду. — наконец сфокусировал на мне осмысленный взгляд старик.

Нащупав что-то на своем поясе, он достал из одного кармашка что-то.

— Горд… Ты знаешь, что значит твоё имя? Так называется драгоценный камень, что встречается в горах близ Аурелиона. Я ездил на твою родину, достал и купил один… Хотел подарить когда-нибудь, на твою свадьбу. Они дорогие…

Кадоган дрожащей рукой протянул мне ладонь в латной перчатке, на которой лежал красивый драгоценный камень, что напоминал мне чёрный бриллиант.

— Он

выглядит чёрным, как сама смерть, но так красиво блестит золотом на солнце, что от него невозможно оторвать глаза. — прошептал старик. — Возьми его на память. Пусть он напомнит тебе, что даже в столь чёрном сердце как твоё, может быть проблеск света.

Я бережно взял камень с руки старика, рассматривая его. Старый рыцарь смотрел на меня с какой-то странной, болезненной надеждой. Не на пощаду: нет, это была надежда на то, что я изменюсь.

Я задумался, мысленно подводя итоги. Когда-то я считал этого человека достойным того, чтобы учиться у него. В нём была воля и решимость истинного рыцаря, бесстрашие и доблесть, что способна крушить любые стены.

И он научил меня этому. Научил не бояться ничего, научил идти вперёд там, где остальные бегут в страхе, научил непреклонной воле и решимости. Быть может, без его уроков я бы просто сгорел, растворившись в боли ритуала бессмертия, не выдержав подобной пытки. Быть может, без его уроков я бы не стал королём так быстро, если бы вообще стал. Не смог бы повести за собой столько людей…

И сейчас я смотрел на камень, пытаясь понять, как глубоко в меня проникли уроки бывшего наставника. Изменили ли они меня? Сделали ли другим человек? Удалось ли ему заронить во мне зерно сомнений в выбранном когда-то давно, ещё в прошлой жизни, пути?

Ничего не шелохнулось в душе. Я сжал камень в кулаке, призывая силу смерти, а затем наклонил ладонь, бросая драгоценность на пол изрядно порушенного тронного зала.

— То, что ты называешь сердцем, это слабость, присущая нерешительным, безвольным и глупым людям. — ответил я. — У меня её нет.

С этими словами я раздавил камень в пыль, наступив на него голой пяткой.

Из старика словно вынули стержень. Он обмяк, опустив голову. Я уже думал, что больше он ничего не скажет, так и умрёт, но затем до меня донёсся его слабый голос:

— Тогда… Подойти, я хочу кое-что сказать тебя на ухо. В последний раз. Если не боишься умирающего старика.

Я не боялся, и с любопытством подошёл, наклонив ухо к его голове.

— Твои гвардейцы — настоящие сосунки. — прошептал старик. — Даже не замедлили меня. Гвардия Ренегона втопчет их в пыль… Хитрости, подлости, клятвопреступления и предательства не выигрывают войны. Их выигрывают люди. Вот… Почему… Ты… Проиграешь…

Голос старика затихал, слабея. Я выпрямился и посмотрел на него холодно: весёлое настроение после победы ушло без следа.

— Мы ещё посмотрим. — мрачно пообещал ему я.

Но сэр Кадоган не ответил. Он был уже мёртв. Проклятый ехидный старик вновь оставил последнее

слово за собой.

Глава 46

Старик ушёл, оставив много вопросов.

Кто сделал его доспехи? Откуда взяли столько белой стали? И как, бездна меня подери, живой человек может сражаться ТАК?

Однако вскоре после его смерти у меня в голове начала крутиться навязчивая мысль. Если он был так хорош при жизни… Насколько же силён выйдет пронзающий мрак, поднятый из его тела? Да и потом, это могло бы решить много проблем. Списать нападение на помутнение, контроль разума, а затем свалить всё на династию Палеотры…

Это бы хорошо укладывалось в план и убирало необходимость объяснять смерть одного из известнейших рыцарей в королевствах в моём дворце. Но каждый раз, когда я поднимал руку, чтоб начать ритуал, у меня перед глазами вставал история, когда-то рассказанная мне демоном.

История о великом мастере смерти, сумевшем покорить многие миры со своими легионами. Пока однажды, его вернейшие генералы, давным-давно сломленные и искажённые его силой души, что прошли с ним сотни кампаний, в один момент достали свои мечи и убили его, рассыпавшись в прах.

Я долго стоял над телом старика, и смотрел на него, прежде чем звук осторожного разбора баррикад за стенами тронного зала не выдернул меня из оцепенения. Гвардейцы, спустя долгое время после того, как звуки боя стихли, решили меня проведать.

Я так и не решился.

Прежде чем мои люди вошли в тронный зал, мне пришлось на скорую руку сделать ещё несколько вещей.

В первую очередь — уничтожить останки своего прошлого тела и кое-как натянуть на себя разрубленные и закопчённые доспехи. Затем, подобрав королевский меч, я принялся работать с телом Кадогана.

Пусть я и не стал поднимать его как нежить, но кое-что сделать следовало. Глубоко вздохнув и сосредоточившись, я принялся искажать плоть на лице старике, превращая человеческое лицо в искажённую, почерневшую гримасу монстра, в котором едва угадывались проблески сознания.

Таким его и застал капитан Роланд, который первым вошёл в зал.

— Вы… Вы в порядке, милорд? — потрясённо осмотрел он обстановку.

Могу его понять. Залитый кровью пол, разбитые стёкла и колонны, изрубленные и обугленные доспехи на мне…

— Я закрыл свои раны. — кивнул я. — Не забывай, я всё-таки король.

И ведь действительно: теперь, вместе с бессмертием, я мог использовать клятвы жизни в полной мере, быстро переключаясь… Вот только в этом бою мне не пришла эта мысль в голову. Слишком поддался стереотипам, слишком привык полагаться на искусство смерти.

Я постарался нащупать жизнь Роланда, и потянул на себя. Но зов пришёлся в пустоту… Нахмурившись, я попробовал ещё, и ещё…

А затем меня осенило. Я же умер! Энергетика тела полностью была стёрта и собрана заново! Клятвы жизни слетели, всё до единой.