Вскрытие покажет любовь
Шрифт:
– Ты потрясающая. Словно не из этого мира, - говорю, затем целую в губы её, проталкивая язык глубже в рот.
Придерживая её, начинаю опускать на кровать. Алёна выгибается, откидывается назад, на кровать. Пластика движений приводит в восторг. Смотрю на неё как на величайшее божество. На задворках сознания бьется мысль – влип навсегда.
Малыш зависает в воздухе изогнувшись. Сжимаю её грудь, в ответ слышится стон, сосок перекатываю меж пальцами, продлевая приятные звуки. Ладонью веду вниз по нежной коже, мурашки под пальцами чувствую.
Знаю –
Поднимаю её ноги руками, развожу их пошире. Вид открывается умопомрачительный. Терпение вмиг исчезает. Ложусь на неё сверху. Одной рукой вес удерживаю, второй брюки расстегиваю, затем от них избавляюсь.
Такого состояния у меня со времен школьных лет не водилось. Жажда обладать рвёт на части. В башке долбится – моя. Моя. Только моя.
Стягиваю с неё трусики и вхожу. Лёна вздрагивает, выгибается мне на встречу и впивается пальчиками в спину. Её хриплые стоны дикое желание внутри пробуждает, которое тут же с нежностью смешивает. Чем громче она стонет, тем жестче я двигаюсь.
Смотрю на красивое лицо, светлые пряди волос, светлые глазки, затуманенные поволокой. Пухлый ротик приоткрыт. Алёна голову закидывает сильнее, открывая вид на свою тонкую шею. Руками простынь над головой скручивает. Волшебный вид.
Изгибаюсь и ключицу её целую, зубами специально кожу задевая. Она вздрагивает. Опускает руку мне на голову, массирует, сжимает. От переизбытка чувств искры из глаз летят. Сердце под кадыком бьется.
Темп меняю. Толчки становятся яростными. Малышка бедра сжимает. Несколько секунд - спазмы членом чувствовать начинаю.
Душа отрывается, колышется по грудной клетке, когда без преграды кончаю внутри своей трепещущей девочки.
– Я забыла Яблочко покормить, - произносит Алёна негромко спустя некоторое время. Ох уж это Яблочко – драная шкурка.
Откатившись от меня, она клубочком свернувшись лежит. Не двигается.
Подтягиваю её обратно к себе, она покорно голову мне на грудь кладет.
– Отдыхай. Я покормлю, - глажу её по головке.
Дожидаюсь пока дыхание размеренным становится и иду на поиски кошки.
Глава 100
Глава 100
Прошлый год выдался не очень удачным. До сих пор то тут, то там поднывает. Но это всё мелочи по сравнению с тем, что Алёна не берет трубку весь день.
Если до четырех часов вечера я мог оправдать это работой, то после уже нет. Рабочий день у неё закончился. С тех пор как она завела себе «Маленькое существо, требующее внимания и заботы» задерживаться на работе она стала реже.
Несколько последних недель всё было хорошо. Однако холодок у неё оставался. При наличии за мной косяка,
Предчувствие нехорошее.
Больше полугода прошло с тех пор, как Алёна последний раз была у меня в квартире. И не зайдет. Ей неприятно, ассоциации с Жанной не дают покоя. А мне некомфортно проводить всё свободное время дома у девушки. Поэтому и решил продать нынешнюю жилплощадь, и купить другую, где мы могли бы жить вместе.
Около подъезда Алёны взгляд скользит по её Лексусу. Стоит на том же парковочном месте, что и с утра. Колеса вывернуты точно так же. Вчера малыш очень торопилась. Пиздец. Гнев охватывает за секунду. Неужели так трудно было ответить, раз дома была?! С ней я стараюсь глушить привычную резкость общения, но сейчас не тот случай.
С порога понимаю, что точно не так. В прихожей из комода вытянут ящик с медикаментами. Они рассыпаны сверху. Алёна явно что – то искала.
Не убрать за собой для неё смерти подобно. Всё и всегда лежит на своём месте, носочек в носочке, платочек к платочку, в гардеробной вещи развешаны по цветам и длине. Разбросать и не убрать – не её от слова совсем.
Пока иду по квартире, холодок бежит по спине. Варианты мелькают в воображении разные.
Алёну нахожу в ванной комнате. Сидит на полу, голову уронив на коленки голые. Плитка не холодная, но явно не предназначена для того чтоб на ней сидеть в трусиках и футболке.
– Алён, что случилось? – язык не повернется наорать на неё такую, хоть и хочется.
В ответ тишина. Заводиться начинаю сильнее.
– Поднимайся, давай, - обхватываю её за предплечья. Сопротивляется. – Блд. Не беси. Я тебя очень прошу. Держусь из последних сил.
– Мне страшно, - произносит, и рыдать начинает. – Безумно страшно.
С третей попытки удается её поднять. Перемещаемся в гостиную. Сажу её на диван. Жутко бледная, щеки исчерчены дорожками мокрыми. Опускаю на корточки перед ней. На коленки руки кладу. Тоже влажные. Залила всё слезами.
Плачущие девушки дезориентируют. Что с ними делать? Вдруг болит что – то? Или случилось…
– Давай ты расскажешь и мы вместе решим? – предлагаю, внутри нет уверенности, что хочу знать ответ.
Может она поразмыслила и решила с Кирюшей остаться? Я её к кошке ревную, которая спит в её кровати. А тут целый мужик с ней провел почти три недели. Горечь, перемешанная со злостью, глотку заливает сходу, от одной только мысли.
– Даже если ты не захочешь его, я всё равно на… на аборт не пойду, - трясущимися руками протягивает мне полоску пластиковую. В жизни так не тупил. – Четыре недели. Это в первый день…, - замолкает, зато потоки по воды из глаз просто хлыстать начинают. Никогда не видел такого, реально из каждого глаза по три ручейка.