Вскрытие покажет любовь
Шрифт:
Папа мыслит по принципу: кто не режет, тот не врач; кто прислушивается – не мужик.
На самом деле он грозности умышленно себе придаёт. Костя ему понравился, на сколько это в принципе возможно. Но это секрет, знаем только мы с папой. Утром, спускаясь к завтраку, слышу как родитель напутствия даёт, а – ля как надо со мной себя вести, чтоб я на голову не садилась. Слегка улыбаюсь, звучит очень мило.
Детский дом, куда
Родика жду в пустой комнате, сама так попросила. Вся извелась. По позвоночнику холодные капельки катятся, сердце сдавливает. Боюсь сделать что-то не так или сказать. Дверь приоткрывается Родиоша заглядывает. При виде меня его глазки распахиваются и загораются. В этот момент я безумно жалею, что не забрала его сразу. Несколько подряд предательств от близких людей – невыносимо. Он с места срывается так быстро, что я только и успеваю опуститься на корточки, и коленями в пол упереться. Маленькое тельце врезается тут же. Стараюсь не плакать, его не пугать.
– Я знал, что ты ко мне в гости приедешь. Я всем говорил, а они мне не верили, - сообщает торжественно, он очень доволен, что прав оказался. – Эмилия Валерьевна говорит, что таких как я не забирают, и даже не навещают. Таких больших, - добавляет. Если сперва сдавливало, то сейчас, подведомственный папе орган, кровоточит. Язык бы отсекла старой кукушке, это не трудно. – Посмотри, уже почти не заметно, - поворачивается ко мне стороной повреждённой, - в глаза заглядывает, в них столько надежды. – Я терпел, как и обещал.
Касаюсь губами шрама, глажу его по светлой головке. Потрясающий мальчик. Самый – пресамый.
– А ты надолго приехала? Я хотел…, - он от меня отстраняется, в этот момент ручкой касается живота и замирает. Переводит взгляд на него и долго рассматривает. – Ты мамой скоро станешь? Их там двое, как вас с сестрой? – наконец-то восстанавливает зрительный контакт. Кажется, грустнеет.
– Да, как и нас. Их там две. Две девочки, -вскользь говорила, он помнит.
– Это больно? – на живот снова смотрит.
– Нет, Родюш, но трудно.
– Летать тоже трудно? Ты нескоро теперь прилетишь в следующий раз? Времени не будет, - вздыхает, смотрит по сторонам. В паре метров от меня ещё один стул, он хочет подальше сесть.
– Скорее всего, ты прав. Перелет дался трудно. Но я очень хотела к тебе. Хотела тебя попросить. Вдруг ты захочешь…, - папа прав, я отупела. Слова подбираю с трудом. – Жить с нами. Со мной, с ними, - взгляд на живот опускаю. – И папа их. Вы с ним точно подружитесь.
Костя уже от тебя в восторге. Я снизошла злосчастный штамп таки бахнуть.
– Ты меня к себе заберешь?
–
Маленькие ручки меня душить начинают, в объятьях. Полагаю, что это ответ положительный.
_____
Добрый вечер, мои любовные любови
На этом можно было бы закончить. Но увы, придётся ещё потерпеть. Впереди эпилог. Несколько эпизодов из семейной жизни Алёны не дают мне покоя. До конца недели закончим)
Эпилог 1
Эпилог 1
Лена и Соня лежат на разложенном диване, как всегда в обнимку. Наблюдаю за ними через отражение в зеркале. У каждой есть по кроватке, но спят они исключительно вместе, по отдельности орать часами напролет могут. Мне так кажется. Сдаюсь я быстрее обычно, мой максимум – минут сорок. Каким образом они друг дружку не будят – не известно, но преспокойно спят, каждая на боку, ручки кладут друг на друга, порой даже на лица. Зрелище умилительное. Залипаю я на них постоянно.
Возвращаю взгляд к своему отражению. За четыре с половиной месяца я почти восстановилась. Из набранных килограммов ничего не осталось. Но одно «но» всё же есть. За тридцать два года «до», у меня не было ни единой растяжки на коже. В юности проблема стороной меня обошла, резких похудений, набора веса никогда не случалось, эстетика была максимальной. Сейчас же… на моем животе живого места нет. Вертикальные, извилистые полосы весь расчертили. Крема всевозможные до… одного места. Вздыхаю. Неприятно, конечно, но барышни за моей спиной того стоили. Хоть на лбу такие отметины, я бы согласилась.
– Не расстраивайся, ты и с ними лучше и красивее всех остальных, - на голос Кости оборачиваюсь. Ужасная привычка ходить бесшумно снова при нем, как только косточки зажили, бренчать при ходьбе перестал.
Убираю руку от живота, футболку одёргиваю.
Костя подходит, запускает свою руку мне под одежду. Кожей на животе чувствую, насколько его пятерня горяча.
– Если захочешь, мы что – нибудь сделаем с ними, - шепчет мне на ухо, прижимает к себе. – Ты только скажи – что, где и сколько, - в затылок целует. Глаза от удовольствия буквально закатываются.
– Я подумаю, - вранье на постном масле. – Есть проблемы серьёзнее, - оборачиваюсь к «вынужденному» мужу. – Сегодня ты будешь мне ассистировать, - киваю на девочек. – Как уснут ночью, поможешь ногти им подстричь, - мой тон споры не предполагает.
– Родион так прекрасно справляется с этой миссией, - чуть ли не с придыханием вспоминает о нашем мальчике идеальном.
Костя может всё: покормить из бутылочки, искупать, развлечь или наоборот спать уложить, но помочь им ноготки маленькие, да остренькие срезать, тут он стрессует.