Всплеск силы

Минаева Анна Валерьевна

— Что? — я дёрнулась, ударив его в подбородок, и отстранилась. — Что ты только что сказал?

Арусаган широко улыбался:

— Инлис родила Маливику уже будучи Аймери. Но из-за того, что искра осталась при твоей матери, это никак на ней не отразилось. Она осталась простым человеком. Но не ты. Пожертвовав искру, ты пробудила «прикосновение хаоса», передавшееся тебе от Мёртвой Богини, но не стала магом запрещённой стихии. Ты перенесла это как болезнь и благодаря этому выжила. Ты не простой человек, Шерил, я ошибся. И я безумно рад, что ошибся уже

во второй раз.

Я вздрогнула, пытаясь понять все то, что на меня только что вылилось. Этого не может быть! Просто не может! Когда в семь лет я предлагала продать искру и помочь своей семье, я и предположить не могла, что через столько лет это обернётся для меня такими знаниями. Во мне течёт кровь простых людей и сила богини. Как это, вообще, возможно?

— Но, — заикнулась я и тут же осеклась, — ведь тогда выходит, что мы с тобой родственники, Арусаган.

— А вот и нет, — мужчина ослабил свои объятия. — А если мне не веришь, поговори об этом с Драфоком. Он расскажет тебе, чем отличается переча сил от передачи генов. Ты получила только часть её мощи, но не то, что связывает её и меня. Именно потому ты не можешь считаться полноценным богом. Но ты не простой человек, Шерил Селинер. И даже не могущественная чародейка, которой мечтала стать.

— Саган, — задумчиво протянула я, — а ведь Ложа знала обо всём, что тут творится. Или хотя бы подозревала. Они ведь не искали его.

— Возможно, и знала, — отозвался Старший Бог. — Но разве это сейчас важно?

— Сейчас? Нет. Я только не могу понять, если они знали обо всём, тогда почему написали в письме правду? Это ведь опасно отправлять студентов Академии в такое место.

— Опасно, — согласился мастер, — но у них не было другого выбора. Это была клятва Совета. Они обязаны были наградить победителя Состязания Стихий.

— И сделали это, — усмехнулась я, устраиваясь поудобнее в таких уютный мужских объятиях.

Глава 21

В тот вечер я все же пошла с Саганом на праздник, который устроили в Восточном Хастоу. Рекой лилась выпивка, горели на площади костры, звучали песни, а в воздухе витало счастье. Жрецы Храма Старшего Бога радовали людей магией, которая то осыпала танцующих светящейся пыльцой, то взрывалась в небе яркими цветами, а то и вовсе становилась полупрозрачными мотыльками, кружащимися вокруг костров.

Небо давно было бархатно-чёрным, когда меня поймала мама.

— Вы ведь завтра уезжаете.

— Сегодня, — поправила я её, бросая взгляд на тонкий серп луны. — Скорее всего, сразу после праздника. Нельзя тратить время. Почему ты отказалась?

Мой вопрос прозвучал с вызовом, а Маливика отвела взгляд:

— Я не могу отправиться с вами. Не могу бросить отца. Хоть ты мне скажи, что там было? Почему Беон так поступил?

Я вздохнула в ответ:

— Если бы я знала, мама. Если бы я только знала…

Она обняла меня, а рядом поленьями затрещал огромный костёр. Матушка не должна была почувствовать моей лжи, я наложила секундный

блок на её искру. Не должна она знать всей той правды, что свалилась на меня. Она не переживёт. Не поймёт.

— Я вернусь за тобой и дедом, — пообещала, отстраняясь от мамы. — Ты ведь всегда хотела побывать в столице, — я подавила улыбкой надвигающиеся слезы, — я вам покажу Формэред. Это самый волшебный город.

— Нет, малышка, — она погладила меня по волосам, которые теперь навсегда останутся тёмно-синими, — мой отец не выдержит этого. Позволь ему дожить свой век тут, в его доме, где он и по сей день ждёт ту, что любит.

— Любовь не может быть такой жестокой, — бросила я и прикусила язык.

Мама грустно улыбнулась:

— Хорошо, что ты так думаешь. Я этому очень рада.

А голос её был таким грустным, что выдавал все её чувства: она тоже ждала. Ждала до тех пор, пока не перестала чувствовать его в живых. Может, и дед чувствовал, что Инлис жива?

Нет, я не хочу в это вникать.

Праздник продолжался. Люди, живущие столько лет в страхе, пели песни, пили эль и радовались тому, что опасность отступила. Нет, она не испарилась, но прибывшие чародеи подарили временное затишье. Как когда-то это сделала чародейка и колдун из Ложи.

Я даже танцевала. То хороводы с женщинами деревни, где всех в пляс вела моя матушка, то медленные танцы с Драфоком и Саганом под тихий плач лютни.

К утру, когда горизонт окрасился в мягкие оттенки розового, запели первые птицы, а люди засобирались по домам, будто хотели поспать несколько часов перед тем, как выйти в поле или покормить скотину.

А мы остались на площади вместе со старостой, его сестрой, которой оказалась та самая сухонькая остроносая старушка, и дочерью. Они вызвались проводить нас.

Вещи, собранные ещё до начала праздника, ждали нас в доме старосты. Саган с Драфоком вынесли сумки во двор и сгрузили возле небольшой покорёженной временем яблоньки.

Пока Саган разговаривал с главой деревни, а Бристиа что-то шёпотом втолковывала другу, мама подошла ко мне.

— Обещай, что будешь осторожна, — проговорила я до того, как она открыла рот.

— Вы ведь победили монстра, — на последнем слове её голос надломился.

Ей было очень тяжело.

Знать, что любимый человек жив, но не знать, где он. Прожить год недалеко от него, а потом узнать, что он умер от руки собственной дочери.

А мама будто услышала мои мысли. Она шагнула ко мне, обняла и прошептала на ухо:

— Я не виню тебя, дочка. И верю, что все, что вы сделали, было правильно. Просто мне тяжело, прости меня за эту слабость.

Я обняла её в ответ, зарылась носом в распущенные волосы, чувствуя тонкий аромат парфюма, которым она пользовалась в Табрунге:

— Чародейки плачут, мама, тебя обманула твоя мудрая знакомая. Слезы помогают справиться с болью. Приглушат её, а время вылечит.

Её плечи вздрогнули, но Маливика Селинер умела держать лицо. Она лишь тихо вздохнула, отстранилась и улыбнулась мне.