Всплытие невозможно
Шрифт:
– Вон-вон! – закричал Александр, завидев впереди дерево.
Он припустил быстрее Саблина, уцепился за нижнюю ветку, забросил на нее ноги. Вскоре инженер уже сидел чуть ли не на макушке. Боцман с комфортом устроился на развилке пониже.
Две собаки подбежали к дереву, принялись лаять, прыгать; их когти сдирали с дерева кору.
– Хер вам! – азартно покрикивал Доморадов. – Рожденный ползать летать не может.
Собаки подтягивались, скоро их крутилось у подножья дерева уже под три десятка. Лес наполнился озлобленным лаем.
– Не дразни ты их, – не выдержал Боцман. – Только подзадориваешь. Чем скорее поймут,
– Твоя правда, – согласился Доморадов и затих.
Лай продолжался. К дереву подошел огромный пес, в котором Боцман, к собственному удивлению, признал старого знакомого, спасенного в открытом море:
– А, бегущий по волнам? И ты в банду подался?
Ас обошел дерево вокруг. Собаки одна за одной стихали под его суровым взглядом. Когда стая успокоилась, Ас потрусил в лес; его сородичи потянулись за ним.
– Что за хрень? Ты чего это с собаками разговоры разговариваешь? Ты этого пса знаешь? – удивился Доморадов.
– Встретились пару раз. Может, признал? А может, просто умней других… Так или иначе стаю за собой увел, слезать пора.
Казалось, что акустик Прошкин, сидевший на чурбаке, дремлет, опустив голову. Чудом уцелевшие черные очки закрывали глаза. На самом деле он внимательно слушал, о чем говорят другие. Просто зрячий человек обычно смотрит туда, откуда исходит звук, а слепому делать это не обязательно. Члены экипажа «Щуки», корейцы, нелегально жившие на острове Шо, а также Зиганиди, Сабурова, Беляцкий, Доморадов и Боцман собрались на совещание в командном пункте на бывшей авиабазе.
Саблин единственный из всех стоял. Перед ним на грубо сколоченном из бамбуковых жердей столе лежали камешки, при помощи которых он объяснял ситуацию с попавшей в западню подлодкой. Камешки обозначали людей, обрубки бамбука – корабли, а листья – катера. Береговая линия была представлена кусками коры.
– Подлодка сама не сможет покинуть ловушку. Ей не преодолеть заградительные сети. Как я понимаю, вариант с расстрелом сетей торпедами отпадает? – Виталий глянул на старпома Решетникова.
– Если бы ситуация позволила это сделать, командир рискнул бы, – отозвался старпом.
– В таком случае мы должны прийти «Щуке» на помощь.
– Каким образом? – вновь подал голос Решетников.
– Перерезать заградительную сеть. Я понимаю, это нелегкая задача.
Люди загудели, послышались голоса:
– Они охраняют подлодку…
– Даже если бы не было охраны, у нас нет инструментов для этого…
– Ничего не получится…
Саблин дождался именно последней реплики, на которую и рассчитывал:
– Если вы заранее уверены, что ничего не получится, то не стоило и собираться. Не стоит ломать голову. Давайте откажемся от идеи спасти наших раненых товарищей, бросим командира и родной корабль. Бросим тогда, когда ему удалось всплыть и стало понятно, что он на ходу. – Виталий специально сделал шаг, будто готов уступить место во главе стола кому-нибудь другому.
Собравшиеся вновь зашумели:
– Мы же не против. Но как?
Саблин указал на Сабурову, та поднялась с места:
– Мы перебрали все, что нашим корейским друзьям удалось разыскать на авиабазе. Кое-какой инструмент имеется. – Катя подняла над головой кусачки с длинными
– Покажите!
Инструмент пошел по рукам, его испробовали чуть ли не «на зуб».
– Ржавый, конечно, но действует.
Решетников зажал кусачками бамбуковую палку и с легкостью перекусил ее.
– Трос заградительной сети – это не бамбук, товарищ капитан третьего ранга.
– Ладно, допустим, нам под силу проделать проход для «Щуки» в заградительной сети, – прищурился старпом. – Но что делать с охранниками? Их больше, чем нас, они лучше вооружены.
– Это другой вопрос, – произнес Боцман. – Неразрешимых проблем нет.
И он принялся расставлять на столе камешки. Люди потянулись к нему, обступили. Лишь Прошкин продолжал сидеть, склонив голову набок. Доморадов попытался ему подсказывать, как именно ставит камни Боцман, но акустик только рукой махнул:
– Я прекрасно слышу, куда он их ставит.
Саблин поправил береговую линию из коры и стал давать пояснения:
– Противник охраняет в основном берег, перекрывая подходы к морю. Десантные катера вытащены на сушу. Вот позиции военных – они большей частью перед земснарядом. Те уверены, что весь экипаж находится на борту субмарины, и не подозревают о существовании наших корейских друзей. Они знают лишь то, что против них действует небольшая группа диверсантов.
– Адмирал Пак Нам Чхоль уверен в этом, – подтвердил Доморадов. – Я собственными ушами слышал.
– Неожиданность – наш козырь, – произнес Саблин и принялся выставлять на стол уже черные камешки, обозначавшие вторую сторону противоборства. – Противник недооценивает наши силы, хоть мы и слабее его. Используем фактор внезапности…
План Саблина был настолько прост, насколько и рискован. Боцман предлагал раздать все огнестрельное оружие членам экипажа «Щуки», к ним придать вооруженных самодельными арбалетами корейцев и Беляцкого с Зиганиди. Этой группе предстояло обстрелять с возвышенности, поросшей лесом, позицию противника напротив земснаряда, изображая, что идет попытка прорваться к морю и захватить пару катеров. Главным было втянуть корейцев в бой, а затем начать постепенное отступление, увлекая их в глубь острова. Сам же Боцман с Сабуровой должен был в аквалангах уйти под воду и сделать проход в заградительной сети, пока все внимание адмирала Пак Нам Чхоля будет приковано к боевым действиям на суше.
– … Мы с Сабуровой перестукиванием наладим связь с командиром Дуловым, он всплывет и возьмет нас на борт. Лодка выйдет в море и уйдет под воду. А вы, прекратив стрельбу, двинетесь в глубь острова. Потом мы подберем вас ночью на северной оконечности острова. Там есть удобная бухта, что-то вроде фиорда, – закончил Саблин.
План особых возражений не вызвал, более дельных предложений в запасе просто не было. Споры вызвали лишь детали. Старик Йон почувствовал, что он и его люди пока здесь лишние. Он подозвал самого молодого корейца в выцветшей советской гимнастерке с засунутой под погон пилоткой. Когда-то тот был его конвоиром, но потом жизнь на острове расставила людей по своим местам. Недалекий конвоир был не способен придумать конструкцию арбалета, не имел организаторских способностей, а потому на его долю выпала кухня; готовить он любил, а еще больше любил поесть.