Вспомни меня
Шрифт:
– Конечно, надо вам уходить оттуда, Катенька! – всплеснула руками главная сестра. – Нельзя так горбатиться без перспектив к улучшению! А я вам с жильем помочь попробую! У наших владельцев квартира есть неподалеку, они ее не сдают, боятся, что попадутся жильцы неблагодарные, все там разрушат. Но вы ж не такая! Тем более, будете здесь у нас и работать. В общем, поговорю с Иван Иванычем, думаю, он не против будет. Правда, с садиком для вашей девочки не смогу подсобить, тут связей нет вообще.
Катя смутилась. Она-то ехала без всяких надежд на то, что получится, но то
Сидя в маршрутке, глядя, как стелется серо-белой лентой обочина дороги, девушка еще раз прокрутила в голове перспективы. Страшно было, конечно, переезжать, все же город большой, больше того, где она всю жизнь прожила, и знакомых нет, и поддержки тоже. Но ради перспектив для ребенка и себя это следовало сделать. Не сидеть же в глухом болоте всю жизнь.
Вещей оказалось немного, уместились в две больших сумки. Мама вырвалась помочь, и украдкой вытирала слезы, когда усаживала зацелованную внучку в машину. Годы сделали ее мягче и терпимее, она стала ласковее и даже, казалось, полюбила свою дочь.
– Ну, с богом! – перекрестила на прощание Катю и поцеловала в щеку. – Как доедете, ты мне позвони. А то и оставляй Маришу, не тащи с собой, пусть со мной поживет, пока ты там устроишься. Чай, недалеко живем, будешь в выходные приезжать.
– Нет, мам, я так не могу, – вздохнула девушка.
Они уже сто раз обсудили это, и вот опять мать взялась за свое.
– Ты без нас отдохнешь, сериалы не будет никто мешать смотреть. Ну и дядя Гриша, наконец, прятаться не будет, а то жметесь с ним по углам, как подростки!
Женщина вспыхнула, пряча лицо в платок. С соседом по дому она начала встречаться полгода назад украдкой. Сначала тот подвозил ее на работу, потом стал приглашать на обед, пару раз она бывала у него на даче, и частенько заходила в гости. Он и раньше поглядывал на строгую даму, да только та была замужем и никого близко к себе не подпускала, а как овдовела, стала мягче, и сумел-таки Григорий Степанович втереться сначала в доверие, а потом и постель к Нине Ивановне. Так и жили украдкой, встречались изредка, и сколько Гриша ни звал ее к себе окончательно, все никак не соглашалась Нина. Негоже в таком возрасте шуры-муры разводить, считай, шестой десяток идет, какая личная жизнь может быть! Курам на смех! Но продолжала бегать на свидания и всякий раз возвращалась виноватой к большому портрету мужа, боготворимого дочерью. Как она могла сказать той, что у нее появился другой мужчина? Всю жизнь старалась быть примером для нее, держала в ежовых рукавицах девочку, чтоб не пошла по рукам, да не спилась с одноклассниками, а поди ж ты – не уберегла от беременности. И ведь самое плохое, что отец-то даже и неизвестен. Уж сколько пытала Катьку, да та все
Провожая глазами отъезжающий автомобиль, украдкой вытерла слезу – как-то они там в городе устроятся? Надо будет поехать в выходные, поглядеть.
Катя сняла верхнюю одежду с прилипнувшей носом к окну дочери и с себя, а затем откинулась на спинку сиденья. Пришлось ей целиком оплачивать машину, ехать с кем-то еще она не хотела, и в автобусе дочь тащить тоже не желала. Дороговато вышло, зато доставят прямо к дому, ключи от которого уже весело позвякивали в кармане.
Иван Иванович, руководитель клиники «В надежных руках» оказался человеком лет шестидесяти. Вместе с женой он перебрался жить в загородный дом много лет назад, а квартиру, купленную для уехавшей в Москву дочери, держал пустой.
– Мебели маловато, – сообщил, раскрывая дверь перед Катериной, – ну да при желании докупить можно, коль нужда будет.
Девушка закивала, в восхищении глядя, как солнце затапливает помещение, и сразу же поняла, что здесь ей будет очень хорошо. Зимой небо казалось ярко-синим, и сейчас его было хорошо видно сквозь прозрачные стекла.
– Как здесь хорошо! – не удержалась она. – Спасибо, что доверились мне!
Мужчина пожал плечами.
– Да за тебя моя главная сестра поручилась, так что весь спрос с нее будет, – усмехнулся он в бороду. – Парней не водить, вечеринки не устраивать, и все хорошо будет. У вас же ребенок маленький? Сколько ему?
– Пять лет, – улыбнулась девушка. – Только не ему, а ей, у меня дочь. Она очень послушная, на обоях не рисует.
– Да за обои я меньше всего переживаю, – махнул рукой руководитель, – они – дело такое, сегодня эти, завтра другие. Здесь через дорогу частный садик есть, на первое время туда устройте, пока ждете путевку. В прошлом году наш внук в этот сад пошел, сын очень доволен, воспитатели хорошие, кормят прилично.
– Спасибо! – Катя искренне пожала руку Ивану Ивановичу. – Я посмотрю, что за садик.
Сейчас, прокручивая в голове тот разговор, она только вздыхала – расценки ей не по карману. Конечно, мама распотрошила свою кубышку, дала пятьдесят тысяч рублей. Как уж она умудрилась их скопить в условиях тотальной нехватки денег – загадка. Может, это еще от папы осталось. Но тратить бездумно точно не хотелось. Купит только самое необходимое, а потом добавит и вернет все до копеечки.
– Мам, смотри, там карусель! – заверещала Маришка, когда машина проезжала мимо парка Победы. – Сходим?
– Да она не работает зимой, – сказала женщина, вспомнив, как сама мечтала оказаться в этом парке в детстве и прокатиться на всех-всех аттракционах.
И отец ей устроил такую прогулку однажды, спустив всю зарплату и получив от жены нагоняй за бездумное расточительство. Но он очень любил дочь, и та до сих пор сожалела о его ранней смерти. Был бы жив папа, сейчас бы все по-другому было!
Заплатив водителю, Катя дотащила сумки до лифта и вздохнула – вот и новая жизнь! Два дня на обустройство, и выходить на работу. Хоть бы все сложилось хорошо!