Вспомни обо мне
Шрифт:
«Печально».
Завтра я снова вернусь на работу, хоть это был и незначительный шаг, так как летом в школе не было занятий. Обучать детей игре на пианино было достаточно легко, и это вытаскивало меня из дома. С этого проклятого дивана. И, может быть, просто давало мне ощущение нормальной жизни.
Что бы это ни было.
Глава 2
Олли
Три месяца и чертовски много часов. Именно столько времени прошло с тех пор, как я заставил
Не потому, что я этого хотел, а потому, что после операции по устранению кровоизлияния в мозг он проснулся, не помня, кто я такой.
Никто.
Ноль.
И я никогда, никогда не забуду его пустое выражение лица, когда он смотрел на меня.
— Кто ты такой?
Моя улыбка исчезла, когда я опустил протянутую ему руку, и, каким-то образом мне удалось прошептать:
— Что?
Рид переместился на больничной койке.
— Я тебя знаю?
От его слов кровь в моих жилах застыла. В этом голосе, таком любопытном и невинном, не было знакомого тепла, которое я узнал за последние несколько недель.
Нет. Нет, этого не может быть. Он разыгрывает меня, и в любую секунду он улыбнется и скажет:
— Попался!
«В любой момент, Рид. В любой момент…»
Но он продолжал наблюдать за мной, а я стоял и смотрел на человека, которого любил, на того, кто смотрел на меня без всякого узнавания на лице. Вскоре взгляд Рида переместился от меня к двери, как будто ему было неудобно с незнакомцем в своей палате.
«Незнакомец... О Боже».
Паника охватила мою грудь, и я попытался успокоиться. «Это временно, — говорил я себе. — Он только что проснулся. Конечно, все расплывчато». Но в глубине души я это знал. Я знал.
Я понимал, что все хреново.
Проведя рукой по волосам и проглотив желчь, которая поднималась в горле, я пытался придумать хоть какое-то объяснение, почему я был там.
— Я... — мои слова прозвучали хрипло, и я прочистил горло, — работаю здесь. И просто зашел проверить... кое-что.
— О, — Рид посмотрел на вазу с белыми лилиями и голубыми гортензиями, которую я поставил на стол у окна. — Ты принес мне цветы? — спросил он.
«Чееерт. Цветы». Как я должен был это объяснить, если он понятия не имел, кто я такой?
Я потер грудь, совершенно уверенный в том, что мои ощущения указывают на сердечный приступ. Если повезет, я отключусь через несколько секунд.
Прошло несколько секунд. Не повезло.
— Кто-то доставил их и спросил, не могу ли я занести, — «Глупо». Я мысленно пнул себя, как только сказал это, но в мой
— Они очень милые. Спасибо, что принес их.
Я сглотнул.
— Не стоит благодарности.
Неловкое молчание опустилось, когда я быстро осмотрел его, не в силах удержаться от проверки, все ли с ним в порядке. Когда мои глаза снова остановились на его завораживающих карих глазах, я заставил себя улыбнуться. Мне нужно было уходить. Это было до боли очевидно.
— Есть... что-нибудь, чем я могу тебе помочь? Прежде чем я уйду? — спросил я.
— Нет. Подожди, вообще-то…
Вот и все. Момент «попался».
Рид прищурился и поднял руку, прикрывая глаза.
— Если бы ты мог закрыть жалюзи, это было бы здорово. Очень ярко.
— Жалюзи. Хорошо, — мне потребовалось несколько ударов, чтобы понять, что это означает двигаться. Онемевшим телом, я каким-то образом закрыл все жалюзи и убедился, что взял записку с цветов, прежде чем он успел прочитать ее и спросить: «Олли? Кто это?»
И прежде чем подойти к двери, я оглянулся на него. Рид натянул одеяло и закрыл глаза, уже погружаясь в спокойный сон.
Он не помнит... он не помнит меня…
Как бы я ни был напуган до его операции, я никогда не думал, что мое время с Ридом закончится. Это казалось нереальным.
В любую секунду я проснусь и пойму, что все это кошмар.
В любую секунду…
Но я так и не проснулся.
С каждым прошедшим днем, с каждым звонком, который я делал его матери, чтобы узнать о нем, но только чтобы услышать, что, нет, он все еще не вспомнил ничего с момента его аварии, надежда, которая у меня все еще была, уменьшалась. Каждый день я звонил, каждый день Рид становился физически сильнее, но ответ всегда был один и тот же.
— Нет. Мне очень жаль, Оливер. Доктор сказал, что, возможно, он никогда не вспомнит, — наконец сказала его мама. Черт, я никогда не забуду тот день. Прошел целый месяц после операции Рида, и именно тот день и ее слова, сделали очевидным, что Рид никогда не вспомнит меня. Может быть, мне нужно было как-то отпустить его.
— На данный момент, возможно, будет лучше, если он сосредоточится на своем выздоровлении, на знакомых ему вещах, — сказала она. И я читал между строк: без тебя. Не то чтобы она была злой, Господь видел, что я все понимаю, но боль была почти физически невыносимой.
Его номер был стерт с моего телефона. И я пытался вернуться к спокойной жизни, которая была у меня до Рида. Вообще-то, это ложь. Я больше не был спокойным, зная, какой может быть жизнь с ним. Нет, был другой термин для того, каким я был сейчас.