Вспомни обо мне
Шрифт:
— Извини, я так отвыкла от всего, что у меня голова просто кругом идет! — сказала она и ласково провела пальцами от самого основания «стержня» до туго обтянутой кожей головки.
Антон вытянулся и застонал от наслаждения.
— Еще! — прошептал он.
Под пальцами Кристины горячая головка пениса вдруг обнажилась и показалась бархатной. И, кажется, именно это доставляло Антону особое удовольствие. Он сладко вздохнул и потянулся, а его рука продолжала нежно исследовать ее лоно.
Кристина чувствовала, что все ее тело охватывает какое-то странное онемение — как будто ее
— Ты уже близко? — прошептал Антон. — Иди на меня сверху!
Кристина вдруг вспомнила рисунки из индийского трактата «Ветка персика». Женщина сверху — «наездница». Так, кажется, называется эта поза. Ноги согнуты в коленях, тело немного под углом к партнеру…
Антон помог ей устроить свое объемистое детище внутри нее. В отличие от Монтаны, у него это получилось совершенно безболезненно для Кристины. Теперь ей оставалось научиться правильно двигаться. Но и здесь выручил Антон — взяв ее за бедра, он принялся сам двигать ее тело вперед и назад.
Кристина даже ничего не успела сообразить, как сладкий мед, который был разлит у нее внутри, вдруг весь разом перетек к ней в лоно и стал там пульсировать, доставляя ей неведомое ранее наслаждение.
— Лапушка моя! Ты кончила… — пробормотал Антон, не открывая глаз, и вдруг выгнулся, сжал ее ягодицы и с силой притянул ее к себе.
Кристина видела, как побледнело его лицо. Он застонал, голова его несколько раз метнулась из стороны в сторону, и после этого он затих, ослабив хватку.
«Господи, а вдруг он потерял сознание!» — в ужасе подумала Кристина и легонько потрясла Антона за плечо.
— Эй! Тото-о! — тихонько позвала она. — Ты живой?
Антон молча, не размыкая век, кивнул. Потом он облизал пересохшие губы и еле слышно шепнул:
— Прости… Я отрубился просто как мудак… Я люблю тебя — слышишь? Не уходи… Я сейчас… сейчас… — Голос его совсем ослаб, и Кристина испуганно слезла с его тела.
Внизу, между ног ее было влажно. Только сейчас она подумала о том, что они никак не предохранялись. Теперь Кристина могла от него забеременеть. Самое удивительное, что это нисколько не пугало Кристину.
Неожиданно в дверь постучали.
Кристина вздрогнула и принялась лихорадочно одеваться. Через полминуты она уже была в халате, а Антон лежал укрытый до подбородка одеялом. Когда она открыла дверь, на пороге выросла Эмилия Аркадьевна. Взгляд ее представлял собой кипучую смесь недоумения и возмущения.
«А мы вот тут плюшками балуемся…» — так и подмывало сказать Кристину, но она только улыбнулась хозяйке вымученной улыбкой.
— Антоша спит, — невозмутимо сказала она. — Я тут заходила поискать кое-что по словарю.
Почему для этого потребовалось запирать дверь, она объяснять не стала…
22
Венера Милосская в бикини
Незаметно, как во сне, пролетели две недели.
Кристина
Теперь почти каждый день они, скрываясь от домашних, занимались любовью. Хотя происходило все второпях, без долгих ласк и поцелуев, Кристине все больше это нравилось. Даже осторожные, торопливые ласки юноши доставляли ей невероятную радость, от которой хотелось петь.
Выздоровление шло полным ходом. Это было заметно всем. Родители от души радовались, а Кристина грустила — разлука приближалась.
Антону еще не разрешали ходить — только понемножку и на костылях. В остальное время Кристина возила его по саду в специальном кресле на колесиках, которое Петр Петрович купил в частной клинике. Ребята от души веселились над новым средством передвижения — для них кресло инвалида не было символом старости.
— Дорогая, поправь мне плед… — чопорным голосом сэра Баскервиля говорил Антон.
— О да, сэр! — отзывалась Кристина, трогая на носу несуществующие очки. — Вам еще нужно принять лекарство и положить компрэ-эсс…
После этого оба хохотали.
Кристина не замечала дней. Для нее перестали существовать прошлое и будущее. Только настоящее — пленительное, полное новых ощущений и надежд. Она просыпалась утром в своей светлой комнате, принимала душ, одевалась во что-нибудь простое и удобное и спускалась на кухню завтракать. Тетя Люда — кухарка и домработница — приветливо улыбалась ей и вполголоса расспрашивала о том, что всегда интересует женщин: откуда Кристина приехала, кто ее родители, как она попала на юг, что собирается делать дальше. Кристина старалась по возможности уходить от ответов. Отец всегда говорил ей, что рассказывать о себе незнакомым людям — все равно что для черепахи снимать панцирь.
С Антоном она тоже старалась говорить на отвлеченные темы. С ним это делать было гораздо проще. Почти все время они читали, болтали о чем угодно и даже рисовали.
Они уже дочитали до конца Фаулза и обсудили литературные достоинства автора. Оказалось, что Кристина прекрасно умеет выражать свои мысли — она даже сама не ожидала от себя таких талантов. Когда они играли в «слова», то Антон неизменно побеждал, но оказалось, что настоящей Наташе тоже не удавалось его обыграть.
Кристина успела полюбить их дом и сад, который был разбит ступенями-террасами. В одном из уголков стояла каменная беседка, так же, как и ворота, украшенная жестяными русалками с привинченными грудями.
— Послушай, а кто делал всех этих русалок? — спросила однажды Кристина, рискуя тем, что ей снова придется оправдываться за собственную забывчивость.
Однако на этот раз она попала пальцем в небо. Видимо, настоящая Наташа не интересовалась такими глупостями.
Антон усмехнулся и потрогал рукой крашеную жесть, которая местами проржавела от постоянных дождей.
— Это у нас папа увлекается, — сказал он, — на меня все рычит, что я рисую, а сам ведь такой же. Весь дом увешал своими творениями.