Вспомнить всё
Шрифт:
Ничего общего с пейзажем из сна. Она вдруг представляет, что случится, выпади она из окна. Первый этаж – сломает руку, да и всё на этом. Во сне же она летит так долго, что кажется, будто падает этажа с десятого. Откуда-то она знает, что лишь со второго.
Ванесса уверена, что сон – никакой и не сон вовсе. Она вспоминает. Так ведь говорил врач много лет назад? Амнезия может оказаться временной и когда-нибудь она всё вспомнит.
По ночам в коридорах спокойно, и ей хочется, чтобы так было всегда. Никто никуда не несётся, никто не торопит и не смотрит то с сочувствием, то с
Она едва успевает проехать половину коридора, когда в самом конце загорается свет. Ванесса вздрагивает. В тусклом свете виднеется длинная тень, и она невольно пятится назад, перебирая ладонями по колесам.
«Прячься!» – крик из сна эхом отдаётся в сознании.
– Что ты здесь делаешь, Ванесса? – из-за угла выходит мистер Джейсон с фонариком. Вид у него уставший, под глазами залегли глубокие тени, а обычно зализанные назад темные волосы взъерошены. – Уже несколько часов как был отбой.
Она с облегчением выдыхает. Мистер Джейсон – не просто не жуткая тень из её сна, а ещё и воспитатель, с которым всегда можно договориться. Встреть она миссис Донован – за глаза все воспитанники интерната зовут ту Мегерой – и никакими оправданиям было бы не спастись.
– Не спится, – честно признается Ванесса. Смотрит внимательно, щурится от непривычно яркого света. – Вам никогда не снились кошмары? Знаете, одни и те же, как будто зацикленные.
– Нет, – он останавливается в нескольких шагах от неё, поглядывает сверху вниз и хмурит брови, но глаза у него такие, будто врёт. Или ей просто кажется? – Тебе обратиться бы к медсестре, а не спасаться прогулками по коридору. Ты же понимаешь, что будь на моём месте любой другой воспитатель – и в лучшем случае тебя отправили бы к куратору?
– Конечно. Но никому другому я бы об этом и не рассказала, – она едва заметно пожимает плечами и поправляет накинутую на плечи поверх пижамы кофту. Ночами в коридорах прохладно. – Мне кажется, это не просто кошмары.
Она не знает, зачем рассказывает об этом. Единственный человек из детства, мистер Джейсон, – ей стоит звать его просто Лиамом, но язык не поворачивается – он кажется ей почти своим. По-настоящему близким, родным… Нет, родным не кажется. Ванесса знает точно.
Ей просто хочется поделиться с ним своими мыслями. Он знает о ней так много, он почти вырастил её – когда-то помогал бабушке, а потом устроился в интернат – и едва ли кто-то, кроме него, стал бы её слушать. Разве что соседка по комнате.
– Знаете, это как… – она пытается подобрать нужные слова, но на языке вертится одна чушь. После сна тяжело собрать мысли в кучу. – Как будто я что-то вспоминаю. Сон повторяется, но обрастает новыми деталями. Как книга. Если я дочитаю до конца, то точно узнаю, что там происходит. Только страниц в ней не хватает. Обидно даже.
Несколько мгновений они молчат, просто глядя друг на друга. Ей начинает казаться, что она ошиблась, и тема оказалась слишком уж личной. Наверняка он теперь считает её глупой, полной несбыточных надежд и слепого желания вернуть хоть частичку потерянного прошлого.
Родителей
– Неужели ты до сих пор хочешь вспомнить аварию? – наконец-то выдыхает он. В его голосе слышатся усталость и легкое недовольство. Об аварии они говорят уже далеко не впервые. – Поверь мне, Ванесса, нет в таких воспоминаниях ничего хорошего.
– Мне снится не авария, – она качает головой и невольно, почти инстинктивно тянется своей рукой к его – сжимает крепко, едва ли не до боли. – Это всегда какой-то коридор, свет, а потом кто-то велит мне прятаться, и через несколько мгновений я падаю из окна своей комнаты, когда ко мне подходит кто-то другой. Не знаю, кто – во сне не разглядеть.
Тишина становится почти осязаемой. Ванесса слышит глухой вой сигнализации за окном, свои шумное дыхание и биение сердца. То грозится выскочить из груди – от страха, от волнения и от желания быть понятой правильно. Мистер Джейсон старше почти на семнадцать лет и мыслит совсем другими категориями.
Пожалуйста, не называйте это глупостями. Не отвергайте мои догадки. Не отбрасывайте в сторону настолько важные вещи.важныеПожалуйста, не называйте это глупостями. Не отвергайте мои догадки. Не отбрасывайте в сторону настолько важные вещи.
Он сжимает её руку в ответ.
– Ты слишком много об этом думаешь, Ванесса, – он качает головой и передает ей фонарик. Когда он толкает вперёд коляску, она уже догадывается, что будет дальше. – Хочешь, я достану для тебя газетные архивы в местной библиотеке? Наверняка сохранились какие-нибудь выпуски, где об этом писали.
Не таких слов она от него ждала. Ванесса с любопытством поворачивается в кресле, крутит в руках фонарик, но делает только хуже – в этом ярком свете его лица не разглядеть, да и светит она ему прямо в глаза. Мистер Джейсон щурится и недовольно морщится.
– Простите, – она вновь направляет фонарик вперёд. – Вы серьёзно? Одну меня не выпустят, да и неудобно…
Говорить об этом тоже неудобно. В интернате она знает каждый угол и прекрасно передвигается сама, но за его пределами… Даже на каникулах она предпочитает гулять проверенными маршрутами – там, где точно не застрянет вместе с коляской. Ближайшая библиотека находится в нескольких кварталах от «Дома Святой Марии», и добираться туда нужно либо на автобусе, либо на машине, а ехать на автобусе Ванессе хочется в последнюю очередь.
Даже если вдруг отпустят.
– Знаешь, ты можешь обращаться ко мне на «ты», когда вокруг никого нет, – усмехается вдруг он. – И да, я серьёзно. Если дело дошло до ночных кошмаров, то с этим нужно что-то делать. И съездить в библиотеку или попросить у медсестры снотворное – меньшее из того, что я могу сделать. Как твой воспитатель и не только.
«И не только», – Ванесса несколько раз повторяет про себя эти слова. Что значит «и не только»? Она гадает, считает ли он себя её другом, а может, думает, будто заменяет ей отца или старшего брата. Или… Нет, от последней мысли она отказывается сознательно.