"вспоротый живот кубанской креолки."
Шрифт:
– Да здравствует Италия!
А раненный лейтенант Джованни Мазолини, стал готовить минный аппарат для минной атаки. Продрейфовав несколько минут, рядом с нашими плавсредствами, американцы пронаблюдали за тем, как наш героический "Джованни" скрылся в морской пучине, с гордо развивающимся флагом Италии, дали малый ход, и повернули к эскадре.
Вскоре мы остались одни. Примерно два часа мы дрейфовали сносимые течением, пока наконец не подняли пар в котле катера, после чего, взяв баркас на буксир, отправились в сторону кубинского берега. Мы не дошли до Гаваны около тридцати миль, с учетом дрейфа - порядка сорока. Нам предстояло дойти до ближайшего города, где смогут позаботиться о наших раненых, после чего нужно было как-то связаться с консулом в Гаване. Памятуя, о кубинских повстанцах, я ( как старший из оставшихся в живых офицеров) приказал приготовить к бою карабины, и нести постоянное дежурство у пушки на минном катере. Впереди нас ждал неизвестный берег…
23
Броненосный крейсер "Нью-Йорк".
Морской кадет Томас Харрисон Уиллер.
Я восхищен самообладанием нашего адмирала! После того рокового попадания, вызвавшего пожар в кормовой башне, он только поморщился, и отдал приказ:
– Носовой башне стрелять в два раза чаще!
Но затем стало ясно, что полученный пожар мы устранить не сможем -белоснежный корпус нашего "Нью-Йорка" буквально разорвало внутренним взрывом кормовых погребов. Большинство из тех, кто находился на мостике, включая адмирала Сэмпсона и меня, оказались за бортом. И я понял, что мой прямой долг - спасти адмирала. Но он, несмотря на свой возраст, отлично держался на воде, и даже не потерял самообладания. Когда к нам подскочил "Глочестер", адмирал сказал, что эта яхта для остальных членов экипажа, а он поднимется на борт последним. И не "Глочестера", а "Вилмингтона", ибо он адмирал, и ему положен боевой корабль, а не притон для журналистов и проституток. Так оно в итоге и произошло, и я вместе с адмиралом оказался на борту "Уилмингтона". Через пару часов, после доклада командира "Амазонаса" о потоплении противника, о том, что им оказался итальянский крейсер, и о том, что сам "Амазонас" получил серьезные повреждения*, Сэмпсон, перенес флаг на "Бруклин", произнеся всего одну фразу:
– Только бы эти журналисты….
Увы, но он ошибался! Уже через двое суток, многие из газет, вышли с огромными разгромно-скандальными статьями, расписывающими наш бой, и дело запахло международным скандалом…
25 апреля 1989 года. Газета "Mail and Empire"
Кэтлин Блейк Уоткинс (Kathleen Blake Watkins)**
"Синее море, белая сталь, красная кровь".
"…и американские корабли устремились на неприятеля. Я, внутренне чувствуя на своей спине взгляды мужчин, попросила у одного из офицеров "Глочестера" бинокль, чтобы рассмотреть происходящее в мельчайших подробностях. Молодой энсин был учтив и любезен, но рекомендовал держаться подальше от установленных на яхте пушек, и если дадут команду на открытие огня - раскрыть рот, чтобы не оглохнуть. Стоявшие чуть поодаль коллеги из "Нью-Йорк Таймс" и "Филадельфия Ньюс" стали ожесточенно спорить и сыпать цифрами и морскими терминами, сравнивая боевые качества испанской "Бискайи" и флагманского крейсера "Сэмпсона". По их словам, "Сэмпсон" очень рисковал, выбрав для атаки противника практически параллельный курс - вражеские снаряды будут попадать в бронепояс "Нью-Йорка" практически под прямым углом, с малой вероятностью рикошета, и большой вероятностью пробития брони по нормали. По их мнению нужно было принимать снаряды противника на носовой траверс, прикрытый прочным карпасом - на ближних дистанциях это практически исключало вероятность поражения жизненно важных органов корабля, таких как котлы, паровые машины и артиллерийские подвалы, потом их спор перерос в дискуссию о сравнении максимально допустимой скорости разогрева горизонтальных шотландских котлов с котлами Никлоса…И тут грянул первый выстрел, словно первый весенний гром над ирландским Голуэем под грустную песню шотландской волынки английских оккупационных войск.
А затем еще и еще! Крейсер "Амазонка" стрелял по испанскому кораблю с максимально возможной быстротой. Вскоре к нему присоединился и более величественный гром тяжелых пушек "Нью-Йорка".
– Дамы и господа! Откройте рот и не закрывайте! Мы уполномочены начать вести огонь по испанцам!
– громко, пытаясь быть вежливым, напомнил всем корреспондентам энсин.
Хотя пушки на "Глочестере" были небольшие, прозвучали они громко. И стреляли они часто. В наблюдаемой мной картине, ничего интересного не было - яростно стреляли огоньками орудия американских кораблей, а возле испанца поднимались водяные столбы. Мужчины различали гораздо больше меня, так мистер Смит Гаррисон из "Лондон Таймс" выкрикнул: "У испанца сбили пушку!", а кто-то справа от меня: "Мы попали им в мостик!". И тут…. Из кормовой башни "Нью-Йорка" ввысь, взметнулся огненный столб, а затем повалил черный дым. Крейсер, поначалу шел ровно, но затем, все больше и больше отклонялся влево. Нас спасло, что он, сбавляя ход, отвернул в сторону, ибо если бы не этот маневр, то мы могли оказаться совсем рядом с ним, а так, нас разделяло вполне достаточное расстояние, когда флагманский корабль Сэмпсона взорвался.
Это было величественное и одновременно страшное зрелище - клубы кроваво-черного дыма поднялись ввысь почти на полмили, над лазурной гладью спокойного моря. На какое-то мгновенье, мне даже показалось, что белоснежный корпус раненного "Нью-Йорка" покрылся пятнами истекающего из него кровью.
Стрельба прекратилась, началась
… Я увидела моряка, рука которого висела на клочке кожи, еще у одного не было половины спины, и было непонятно, как он до сих пор жив, и как мог держаться на воде. Потом достали моряка с обрубками ног, кто-то был с раной в животе, и забрызгал кровью, палубу из красного дерева. Раненые все пребывали и пребывали. Большинство из нас вызвалось помогать ухаживать за ними.
…Меня мучил вопрос - что стало с адмиралом Сэмпсоном? Ответ я получила часа через три, подслушав разговор на мостике - адмирала подобрала канонерская лодка "Уилмингтон". А затем я увидела (мне показал это учтивый энсин), как над гордым "Бруклином" взвилось знамя командующего эскадрой. Тогда же я узнала о том, что потопленный американскими кораблями крейсер, оказался не испанским, а итальянским, и что теперь между Италией и САСШ разразиться серьезный скандал…
Но больше чем скандал меня угнетало то, как далеко зашел современный прогресс! Орудие стало настолько совершенным, что на потопление непотопляемого бронированного корабля потребовалось меньше четверти часа! И очень многие из тех, кто сумел спастись с "Нью-Йорка" останутся калеками и инвалидами на всю жизнь! Неужели нельзя придумать менее жестокие орудия войны? Неужели нельзя вести войны, как ведут их благородные люди - по-джентльменски? Джентльмены на дуэли всегда дерутся по строгим правилам в присутствии посредников. Почему нельзя распространить это правило и на ведение войн? Ведь это ужасно, когда молодые американские парни, еще не имеющие семьи и детей, истекают кровью у тебя на глазах, и не ты, и никто из окружающих не может им помочь…"
– ----------------------------------------------
* В "Амазонас" попало 17 снарядов. 1-254 мм и 2-150 мм, 4-57 мм с итальянца, 1-203 мм с "Нью-Йорка" и 9-102 мм с "Нью-Йорка" и "Уилмингтона". Наибольший ущерб нанес 203-мм снаряд с "Нью-Йорка", пробивший корпус ниже ватерлинии, и выведший из строя паровую машину правого борта, из-за чего, крейсер до конца войны не мог выдавать скорость более 14 узлов.
Не смотря на то, что бой прошел совершенно бестолково, он подвергся углубленному анализу со стороны морских специалистов. Гибель "Нью-Йорка" от снаряда, залетевшего в амбразуру башни (по итальянской версии), заставила задуматься об уменьшении амбразур орудийных башен. Некоторые теоретики предлагали от них отказаться, считая, что башни приносят только вред, и съедают полезный вес, который можно использовать для установки дополнительного вооружения. Американцы же придерживались двух версий - подрыв на мине, сброшенной итальянцами "под ноги" "Нью-Йорку" и взрыв угольной пыли в полупустом бункере, расположенном рядом с погребом. Официальной считалась версия подрыва на итальянской мине, с помощью нее американские политики пытались обвинить итальянцев в тайной поддержке Испании в начавшейся войне.
** Кэтлин Блейк Уоткинс (в девичестве Екатерина Фергюсон, до 1884 года - Уиллис), известна также как "Кит", родилась 20 февраля 1856 года в местечке Кастлеблэйкеней (Castleblakeney), Ирландия. Эмигрировала в Канаду. Двое детей от второго брака. С 1889 года, редактор женской колонки "Woman's Kingdom" в торонтской газете "Toronto Daily Mail", и автор газетных публикаций, в том числе про знаменитого "Джека-Потрошителя". Первая в мире официальная женщина-военный корреспондент, была аккредитована Правительством САСШ, для освещения хода испано-американской войны.
Глава. Третий Рейх в 1898 году.
Американские родители Адольфа Гитлера и гитлеровского фашизма.
Речь Альберта Бевериджа, произнесённая им 25 апреля 1898 года в Конгрессе САСШ при принятии резолюции об объявлении войны Испании.
Соотечественники!
Бог одарил нас прекрасной землей; землей, которая может накормить и одеть мир; землей, чья береговая линия могла бы охватить половину стран Европы; землей, стоящей, подобно часовому, между двумя величественными океанами земного шара; более великой Англией с более благородной судьбой. Он поселил на этой земле могущественный народ - народ, возникший из самого решительного в истории человеческого рода; народ, постоянно пополняющийся зрелыми, мужественными, работящими людьми со всего мира; народ высшей категории в силу своего могущества, по праву созданных им институтов, властью продиктованной им свыше цели - пропагандистов, а не попрошаек истории. Бог даровал своему избранному народу славную историю, историю, тон которой задал Колокол Свободы, историю героическую, исполненную веры в нашу миссию и в наше будущее: историю государственных мужей, распространивших границы нашей Республики на неизведанные земли и дикие территории; историю солдат, пронесших знамя через пылающие пустыни и гряды враждебных гор к вратам заходящего солнца; историю постоянно умножающегося народа, за полвека прошедшего сквозь весь континент; историю пророков, предвидевших последствия зол, унаследованных от прошлого, и мучеников, умерших во имя нашего спасения от этих зол; историю божественно логичную, в процессе творения которой мы сегодня участвуем.