Вспышка нежности

Уэй Маргарет

Эксперимент оказался довольно успешным и привлек огромное внимание. В течение всех четырех дней его проведения показы моды вызывали прилив огромных толп зрителей. Английские и европейские топ-модели были приглашены принять участие в демонстрации австралийского шерстяного трикотажа, а также в судействе. На конкурс допускались и конкурирующие с овечьей шерстью образцы из искусственного волокна.

Отсутствие обычных формальностей позволило эксклюзивным салонам «Тюрак», «Южная Ярра» и «Коллинз-стрит» всего за несколько дней заключить больше выгодных сделок, чем за весь прошедший год.

Призовой

фонд в номинации «Мода для спорта» доходил до двадцати пяти тысяч долларов, и каждая женщина, вступающая на землю Флемингтона в один из четырех дней проведения Кубка Мельбурна, автоматически становилась участницей. По поводу этого нововведения Сесиль Маньен и остальные владельцы модных салонов пребывали в ярости: по лужайкам Флемингтона бродили женщины, изысканные наряды которых дышали Лондоном и Парижем, общепризнанными эталонами в мире моды.

Для Даны Сесиль выбрала роскошный костюм из льняного платья и жакета цвета меда. Туфли, перчатки, сумочка и огромная шляпа из стеганого льна великолепно подходили к костюму. Уверенный и простой крой великолепного портного и необычный цвет привлекали внимание. На Дане все это выглядело потрясающе, свежо и шикарно, оттеняя и выдвигая на первый план ее собственную золотистую кожу и волосы.

С первых лучей солнца в конюшне кипела работа. Она походила на растревоженный муравейник: все, как один, готовились отправиться на главное соревнование Кубок Мельбурна. Дана завтракала в одиночестве.

В середине дня Принц Гонтлитт был погружен на паром для отправки во Флемингтон. С ним вместе поехали Слоан Грегори и Манни Бокселл в сопровождении вооруженного полицейского эскорта. Жеребец был в отличной форме.

Дана с тщательным вниманием к каждой детали накрасилась и оделась. Придирчивые глаза судей не упустят ничего, не говоря уже о толпах за оградой, пришедших полюбоваться и поддержать девушек. Когда она спустилась в холл, Джефф был уже там, безукоризненно одетый, элегантный и красивый. Он проверял содержимое разбухшего бумажника.

Дана замерла на нижней ступеньке. В последние дни, после того как Бретт спас его из затруднительного положения, пригрозив Магде Ладлоу обратиться в полицию, Джефф, казалось, привел свою жизнь в порядок. Неужели он вновь вернулся к старым привычкам? И так скоро? Дана пошевелилась, и ступенька предательски скрипнула под ее ногой. Джефф поднял голову и в долю секунды прочитал ее мысли.

— Это не мои деньги, куколка, — Бретта. Он играет раз в год. И, как всегда, удачно! — Он усмехнулся и показал ей толстую пачку купюр.

Дана с облегчением улыбнулась, быстро спрыгнула на пол и непроизвольно взглянула по пути в зеркало. Джефф поймал ее на этом и восхищенно улыбнулся:

— Вы просто великолепны, куколка! Вы хороши как снаружи, так и внутри, Дана.

В этот момент в холл вышел Бретт. Он, казалось, был не согласен с мнением его кузена, хотя с сардонической улыбкой изучал стройную фигурку девушки.

— Должен признаться, вы действительно шикарно выглядите, — вежливо заметил он наконец, и веселые искорки зажглись в его глазах.

— Вы и сами шикарно выглядите, — сухо ответила Дана, бросив взгляд на гвоздику у него в петлице. — Вы оба!

Отказав

себе в удовольствии смотреть на него еще и еще, она проигнорировала Бретта и улыбнулась Джеффу. Оба мужчины были одеты безупречно, но Бретт имел мужественное выражение лица и яркую индивидуальность, которые его кузен почти потерял. Дана из упрямства взяла под руку Джеффа.

— Надеюсь, вы расскажете мне о вашей будущей прекрасной работе в Штатах.

Джефф просиял. Бросив поверх ее головы взгляд на Бретта, он вновь посмотрел на Дану.

— Я должен благодарить за это Бретта. Только послушайте… — Он открыл дверь, пропуская девушку вперед, и бережно повел ее к машине, начав свой рассказ.

Дана слушала с искренним интересом о его планах вступить во владение конюшней в Кентукки, которая до этого момента была собственностью одного из американских клиентов Бретта. Это было, как сказал Джефф, просто удачей и вызовом судьбе. Ему нужно время, чтобы найти наконец себя.

Бретт дал им несколько минут на разговор, потом вышел из дома и уселся за руль с ленивой грацией.

— Надеюсь, все это получило ваше одобрение? — Он повернулся к Дане с насмешливой вежливостью. Взгляд его темных глаз блуждал по ее лицу и плечам.

— Мы опоздаем, Бретт! — воскликнула она раздраженно.

— Ха! — Он нажал педаль газа, и машина помчалась в Мельбурн.

Прекрасный в любое время года Флемингтон сейчас утопал в цветах. Его знаменитые розы буйствовали за оградами садов, золотистые, розовые, алые, вперемежку с маками, анютиными глазками, левкоями, лютиками и цинерариями на фоне изумрудной зелени лужаек.

Вокруг скакового круга роились тысячи людей, объединенных поистине национальным волнением, ничуть не меньшим, чем было у тех четырех тысяч первых поселенцев, которые из любви к скачкам организовали бега по пересеченной местности буша около сотни лет назад. Кубок Мельбурна, горячо принятый и оцененный следующими поколениями, был не только главным и самым торжественным событием, но и неотъемлемой частью австралийского образа жизни.

Отовсюду в викторианскую столицу съезжались тысячи гостей, богатых и знаменитых. Среди них были и состоятельные овцеводы, и владельцы корабельных компаний, и фермеры, и переселенцы из Новой Зеландии. Ни один из жителей Австралии никогда не пропускал Кубка — своего рода ежегодного ритуала. Хозяева гостиниц по всей стране устраивали вечеринки и тотализатор. От далекого севера до крайнего юга в этот ноябрьский день все население страны замирало у экранов телевизоров.

Дана прогуливалась по зеленой лужайке под руку с Джиной Кэри. Обе девушки привлекали к себе восхищенные взгляды, и изредка до них доносились откровенные комментарии. Джина выглядела потрясающе в черно-белом шелковом ансамбле из платья и жакета и огромной шляпе со свисающими полями. Девушки решили, что их одежда произвела должный эффект и старались не обращать внимания на странности некоторых зрителей, висящих на ограждении и пытающихся составить себе рекламу, делая непристойные замечания в их адрес. Они целенаправленно двигались в сторону телевизионных камер на углу лужайки.