Вспышка страсти
Шрифт:
— Завтра же утром положишь свой полицейский значок на стол капитана.
Очевидно, Мими все слышала и теперь, распахнув дверь, сочла нужным вмешаться:
— Что ты из себя строишь? Если бы он не убедил Хищника в том, что уберет тебя с дороги, ты бы давно гнил в могиле! Ты обязан Биллу жизнью!
Коннер не успел ответить: Билл поступил так, как следовало бы с самого начала, — велел жене заткнуться.
Бывший напарник догнал Коннера у мотоцикла и спросил:
— Что ты намерен делать дальше?
Коннер нажал
Солнце клонилось к горизонту. Коннер отыскал взглядом вечернюю звезду на темнеющем бархате неба. С улыбкой, скорее напоминающей гримасу боли, он прошептал небесам:
— Пришло время сделать Хищника добычей.
В помещении для допросов Хищник провел уже целый час. Он выглядел безупречно, в то время как Беккет и Прайс представляли собой жалкое зрелище, будто неделю провели в засаде. Их искаженные недовольством, небритые лица не могли поколебать уверенность Шаркли. Он сидел перед полицейскими в костюме стоимостью восемьсот долларов.
— Стало быть, мистер Шаркли, вы пытаетесь убедить меня в том, что никогда не ссорились с Кристал Тейлор? — уже в который раз за последние полчаса спросил Беккет.
— Я считаю, что мой клиент дал исчерпывающий ответ на этот вопрос, — подал голос из угла комнаты невысокий холеный блондин с безукоризненной прической.
Эллиот Паркер не производил впечатления опасного противника, хотя имел репутацию превосходного адвоката. Благодаря ему Ричард Шаркли всегда ухитрялся выходить сухим из воды.
— А меня он не устраивает, — вмешался Прайс, выведенный из терпения невозмутимостью Шаркли.
— Это ваши проблемы, офицер, — бесстрастно произнес Хищник, вынул из кармана пиджака длинную тонкую сигару, не обращая внимания на табличку «Не курить», а может, именно из-за нее, щелкнул изящной золотой зажигалкой и выпустил в воздух голубоватое облачко дыма.
— Мистер Шаркли, здесь запрещено курить. — Беккет указал на яркую красно-белую табличку на стене.
— И как же вы намерены наказать меня за это преступление? Арестовать? — Хищник усмехнулся собственной шутке и подмигнул адвокату.
Понаблюдав за этим шоу еще несколько минут, Коннер схватил свою кружку и швырнул ее о стену. Капитан Престон запретил ему мешать коллегам, но время поджимало. Хищник давно успел избавиться ото всех улик и создать себе алиби. Давление на него следовало усилить. Это что угодно, но не допрос!
Коннер рванулся к двери, но навстречу в комнату вошел капитан Престон.
— Ладно, Фаррен, займитесь им, — устало заявил он. — Только осторожно. Нельзя допустить, чтобы этот гад сорвался с крючка по вине каких-либо нарушений с нашей стороны.
Не говоря ни слова, Коннер постучал в соседнюю дверь. Он чувствовал себя неловко, прерывая допрос, но когда дверь открылась, в глазах Беккета мелькнула не досада, а облегчение.
— Фаррен,
— С удовольствием!
Беккет и Прайс покинули комнату. Адвокат потребовал объяснений и в ответ услышал стандартный набор фраз.
— Ну, Хищник, как дела? — Коннер устроился напротив подозреваемого и небрежно закурил.
— Бывало и хуже. — Широкий лоб Шаркли лоснился от пота, он уронил сигару на пол и раздавил ее каблуком ботинка, отполированного до зеркального блеска. — Я уже рассказал тем двоим клоунам все, что мне известно.
С минуту Коннер сидел неподвижно.
— Значит, без труда сможешь повторить все это еще раз. — В его тихом голосе слышалась угроза, почти неуловимая, но Хищник почувствовал ее.
— Вы можете прочесть протокол допроса, — мгновенно возразил адвокат.
— Видишь ли, — продолжал Коннер, словно не слыша адвоката, — Кристал была моим другом, давним другом.
— Так почему же ты, вместо того чтобы ловить ублюдка, пристрелившего ее, охотишься за мной? — Позабыв о своем притворном спокойствии, Шаркли ударил огромными кулаками по столу и подался вперед. — Послушай, Кон, что я тебе скажу. Я любил Кристал. — Он поднял руку, не давая адвокату вмешаться. — Да, это правда: я любил ее и не стыжусь этого.
Впервые за время допроса Коннер увидел искренние эмоции в глазах Шаркли. Неужели он не причастен к убийству? Последовала продолжительная, тягостная пауза, предназначенная для того, чтобы внушить Хищнику робость. Никаких словесных или физических угроз. Просто психологическое давление.
— Ты любил ее так, что был способен убить? — наконец проговорил Коннер, пытаясь прояснить ситуацию.
— Более того, Фаррен. Я готов убить, чтобы отомстить за нее. — Для человека, сидящего в полицейском участке, такое признание было опасным, и адвокат побледнел. — Так что выслушай меня еще раз, сержант: если я найду этого сукина сына первым, арестовать его ты уже не сможешь — наручники надевать будет не на что.
Продолжать разговор было бессмысленно, но Коннер помедлил еще пару секунд, прежде чем согласно кивнуть. Хищник открыл свои карты, и опытный полицейский детектив втайне восхищался им.
Коннер покинул помещение для допросов, борясь с желанием что-нибудь разбить. К счастью, автомат в конце коридора за свою жизнь пережил столько разъяренных пинков и ударов кулаками, что еще две-три вмятины его не слишком повредили.
— Черт, почему я должен верить ему?
— Фаррен!
Обернувшись, он увидел Джери. Склонив голову набок, она окинула Коннера внимательным, чуть насмешливым взглядом. Даже в тускло-зеленоватой полутьме коридора она казалась прекрасной, и Фаррену пришлось прикусить язык, чтобы не закричать на весь участок, как он любит ее.