Вспышка. Книга вторая
Шрифт:
Наджиб повернулся к Дэни и протянул ему руку, но Дэни даже не пошевелился, чтобы ее пожать. Выждав немного, Наджиб опустил руку.
– Я не могу ожидать, что понравлюсь вам, мистер Бен-Яков, – сказал он, провожая их до двери. – Но я надеюсь, что со временем мы все же сможем стать друзьями. – Он остановился у порога. – Внизу вас ждет автомобиль. Мой телефон у вас есть. Я буду ждать здесь вашего звонка.
Когда они отошли достаточно далеко, чтобы его не слышать, он мягко добавил на иврите:
– Шалом.
– Ты что притих,
С ворчаньем отмахнувшись от заботливо протянутых к нему рук, старик без посторонней помощи вылез из машины. Вслед за ним вышел Дэни, и они вместе взошли вверх по трапу. Солнце начинало спускаться, и красно-оранжевое небо окрасило мягким пастельным блеском серебристые крылья.
– Ты похож на человека, пережившего конец света, – с оттенком суровости произнес Шмария.
Дэни метнул на него взгляд.
– А разве это не так?
Шмария вздохнул. Дэни был похож на медленно кипящий вулкан. За всю дорогу из Фамагусты он не сказал и двух слов.
– Я знаю, что еще рано праздновать, Дэни, – спокойно заметил он, – но ты должен радоваться тому, что, по крайней мере, у Дэлии появился шанс. Если бы не мистер Аль-Амир, мы бы ее точно никогда больше не увидели. Ты об этом не подумал?
– Ты всегда питал слабость к Аль-Амирам, ведь правда? – свирепо рявкнул Дэни и, оттолкнув улыбающуюся стюардессу, вошел в салон самолета.
Шмария виновато кивнул стюардессе и снова вздохнул. Что бы он сейчас ни сказал и ни сделал, Дэни ему не развеселить. Он совершенно точно мог назвать тот момент, когда у его зятя внутри что-то оборвалось, – момент, когда Наджиб Аль-Амир заявил о своей любви к Дэлии.
– Он что, предпочел бы, чтобы этот человек ее не любил и не стал бы ей помогать? – пробормотал Шмария себе под нос, входя в салон и опускаясь в большое кожаное кресло напротив Дэни. Оглядевшись по сторонам, он невольно поднял от удивления брови. Кто-то как следует потрудился над внутренней отделкой самолета. Ничто здесь не напоминало обычный авиалайнер. Салон был оборудован по последнему слову техники и отличался необыкновенной роскошью.
Шмария крепко сжал губы. Мучительное воспоминание о единственном в его жизни случае, когда его окружала роскошь, охватило его. Сидящий напротив него Дэни уже пристегнул ремень и смотрел сквозь иллюминатор на заход солнца.
К ним подошла стройная стюардесса с дежурной улыбкой на лице.
– Мы немедленно вылетаем. Не желаете что-нибудь выпить, господа?
Не отрывая взгляда от иллюминатора, Дэни покачал головой.
Стюардесса посмотрела на Шмарию.
– А вы, сэр?
Шмария тоже покачал головой.
– Нет, благодарю вас. – Увидев, что стюардесса поворачивается, чтобы уйти, он откашлялся. Она вопросительно оглянулась через плечо. – Скажите, мисс. Я могу позвонить отсюда по телефону?
– Разумеется. Как только мы будем в воздухе, я принесу вам аппарат. – Она мило улыбнулась. – Если вы сообщите мне номер
Десять минут спустя, когда внизу под ними стремительно удалялся берег Кипра, Шмария услышал в трубке странно искаженные гудки. Они казались металлическими, слабыми и очень далекими.
– Слушаю, – после четвертого звонка отрывисто произнес голос.
– Друг мой, – осторожно ответил Шмария. – Как насчет того, чтобы выпить по чашечке кофе там же, где и в прошлый раз?
На другом конце провода воцарилось долгое молчание. Наконец Хайм Голан заговорил:
– Итак… До этого все-таки дошло, правда?
– Я расскажу тебе. Ты смог бы через полтора часа быть там?
Голан проворчал:
– А ты где? Судя по звуку, где-то на дне мусорного ящика.
Шмария рассмеялся.
– Я в воздухе? Значит, через полтора часа.
– В воздухе? – По голосу Хайма было ясно, что слова Шмарии произвели на него впечатление. – Ну надо же. Если мы не примем мер, ты, Шмария, скоро совсем возгордишься. – И с этими словами он повесил трубку.
Знаком подозвав стюардессу, Шмария отдал ей аппарат и тоже обратил взгляд в иллюминатор. За бортом небо совершенно потемнело, бархатистая ночь окутала все вокруг.
Полет был недолгим: быстрый набор высоты и быстрое снижение. Вверх и вниз. Но из-за мрачного настроения Дэни и своих собственных переживаний по поводу возможного исхода предстоящей встречи с Хаймом Голаном, Шмарии эти сорок пять минут показались самыми долгими в жизни.
Он был рад, когда самолет наконец приземлился в аэропорту Бен-Гурион.
– Ты отправляйся домой, – сказал он Дэни, когда они сели в такси. – А меня высади по дороге на улице Дизенгофф.
Дэни кивнул. Говорить ему по-прежнему не хотелось. Он надеялся, что все это неправда и что Дэлия и Наджиб Аль-Амир не любят друг друга.
Сейчас, когда после душного дня наступил прохладный вечер, толпа на улице Дизенгофф стала еще гуще. Вечерняя прохлада заставила всех выйти наружу, и в кафе «Кассит», и в конкурирующем с ним заведении «Ройял» все столики были заняты. Голоса посетителей и металлическое звяканье вилок и ножей смешивались со звоном бокалов. Автомобильные фары, уличные огни, неоновые вывески, красные отражатели на велосипедах и залитые светом прожекторов шатры – все это буйство огней представляло собой нескончаемый калейдоскоп. Шмария потягивал розовое вино и прислушивался. Позади него возбужденные молодые голоса обсуждали положение евреев в Советском Союзе.
Ему казалось, что они с Хаймом уже слишком долго сидят молча в шумном и сверкающем водовороте, и терпение у него начинало иссякать. Он чувствовал, как бегут драгоценные секунды, неумолимо отсчитывающие время, оставшееся у Дэлии. Хайм Голан все еще предавался размышлениям, и Шмария ждал, понимая, что не следует торопить руководителя Моссад.
Наконец Голан задвигался на своем стуле. В глазах его появился веселый блеск, однако голос остался серьезным.
– Уже нет времени, для того чтобы собирать экстренное совещание и обсуждать это дело.