Вставная челюсть Щелкунчика
Шрифт:
– Понятно, – кивнула я. – А почему ты говорила о двух медалях?
Алиса тряхнула головой и затараторила:
– Другую надо было Лауре за грудь и талию отдать! Операцию необходимо было срочно делать, времени до бала мало. А нужно, чтобы синяки сошли в местах уколов. Бабка договорилась так: после завершения конкурса утром меня в клинику кладут, на следующий день отпускают. Медальку надо дать Лауре заранее, но мы же с бабушкой были на финале! Как отвезти в клинику медаль? Меня одну оставлять нельзя, родители других девочек злобные, обидеть могут. Лаура пошла нам навстречу, сказала: «Сама приеду в «Красавицу»,
Лиса перевела дух.
– Кузнецова с Мироновой подруги детства, они вместе в интернате жили, когда их родители в пожаре погибли. Чтобы я худеть начала, меня Лаура завернула в электрическое одеяло. Его в сеть включили, сначала мне жарко стало, потом больно, я заплакала, начала просить: «Не хочу, снимите». Кузнецова сказала: «Ради красоты можно потерпеть. И совсем не так уж тебе и больно. Вот…», она подняла кофточку, а у нее на животе и спине такие шрамы! Жесть! Она мне объяснила: «Я была совсем маленькой, первоклашкой, мы с Аллой Константиновной, которой тогда тоже семь лет было, попали в пожар. Аллочке повезло, она не обожглась, а вокруг меня обмоталась горящая скатерть. Вот что на самом деле больно! А лечить потом еще хуже. Но я все вытерпела. А это пустяк, тебе просто горячо, стыдно хныкать, потерпи, процедура короткая». И стала рассказывать, как они с Аллой Константиновной в детдом попали и с тех пор не расстаются, как в Москву приехали. Я заслушалась и про горячее одеяло забыла.
– Ага, – пробормотала я.
– Бабушка второй раритет в сумке в «Красавицу» принесла, – бубнила Алиса. – А ее Анюта отправила какой-то тест заполнять или чего-то писать, не помню. Бабка велела мне никуда из комнаты не уходить, а я в туалет побежала, дверь не заперла. Кто-то вошел и медаль украл. Бабушка меня по щекам отхлестала.
– Я б тебя за это убил, – не выдержал Алексей.
Алиса затряслась.
– Я не виновата. Попросила Веру, маму Сони, в комнате побыть, а она ушла.
– Вот кто наш раритет с… л, – взвизгнула Катя, – надо ее арестовать! Отнять медаль!
– Нет, немедленно едем к теще квартиру обыскивать! – засуетился Алексей.
Никита весело засмеялся:
– Вперед, предки! С барабаном! Тара-рара-тара! Бом-бом!
Степан, писавший в этот момент кому-то сообщение в телефоне, поморщился, но ничего не сказал.
– Хочется спешно принять душ, – призналась я, когда мы покинули квартиру Горюновых, – горячий, прямо кипяток. И мочалку пожестче взять. Возникло ощущение, что по всему телу нечто липкое, омерзительное ползает.
– Своеобразная парочка, – согласился Степан, открывая машину.
– Там все хороши, – поежилась я. – А бабка? Решила продать внучку, которой от рождения не так уж много ума досталось, пообещала ей дворец, жизнь в роскоши. Про Никиту я вообще молчу, гений страшного ума.
– Многие одаренные люди отличались не очень милыми характерами, – заметил Дмитриев, – а кое-кто из них были подлецами.
Тихо беседуя, мы доехали до моей малолитражки, мирно ожидавшей меня на парковке. Я села за руль, без приключений добралась до дома, залезла в ванну, долго плескалась в воде, потом упала под одеяло и в секунду заснула.
Будильник противно зазвенел, я, не открывая глаз, нашарила часы
– Привет! Как дела? – спросил Степан.
Я зевнула.
– Хорошо.
– Спишь? – удивился Дмитриев.
– Правда странно? – пробурчала я. – Уже семь утра натикало.
– Прости, не посмотрел, который час, – извинился Степан.
– Ерунда, кто рано встает, тому Бог подает, – вздохнула я. – Что-то случилось?
– Меня вчера зацепила фраза Алисы про дружбу Лауры Кузнецовой и Аллы Мироновой с детства… – начал Дмитриев.
– Кто-то еще упоминал об этом, – перебила я его, – вроде Анюта Королева, но точно не помню.
– И они вместе жили в интернате после того, как их родители погибли в пожаре, – продолжал Степан. – Я подумал: китайские медали демонстрировали посетителям музея Нарганска. Он сгорел вместе с городком. Погибла тьма народу, в том числе Михаил Чашкин, первый и единственный муж Галины Сергеевны. Она тогда работала журналисткой, под псевдонимом Сергеева накропала лживую статейку «Убийцы в рясах» и пошла в гору. Может, медали не уничтожило пламя? Вероятно, Петрова их украла? И Алла Константиновна и Лаура тоже имеют отношение к тому пожару? В Интернете говорится, что владелица клиники активно помогает детям, которых обезобразили ожоги, вероятно, на эту благотворительность ее толкает личный опыт.
– Знаешь, сколько пожаров случается каждый день в России? – остановила я Степана.
– Нет, но полагаю, что много, – ответил тот.
– Сомнительно, что Лаура и Алла… – завела я.
– У Константина Чашкина, директора музея, кроме проблемного сына-алкоголика, была дочь, – перебил меня Степан, – Михаил старший, девочка намного его младше. Угадай, как ее звали?
Я удивилась.
– Алла? Алла Константиновна родом из Нарганска?
– Люблю умных женщин, – воскликнул Степан.
– Но она Миронова, – пробормотала я, – а не Чашкина.
– Вилка, ты не знаешь, что многие девушки, выйдя замуж, меняют фамилию?
– Ну да, конечно, я ступила, – забубнила я, – глупость сказала.
– Надо с этой дамой по душам поговорить, – азартно воскликнул Дмитриев.
– И под каким предлогом мы отправимся к владелице холдинга? – вздохнула я.
– Я работаю над решением этой задачи, посмотри почту, я выслал то, что накопала Кларисса, – попросил Степан, – это весьма интересно.
– Твоя сотрудница когда-нибудь спит? – закряхтела я, сползая с кровати.
В ответ услышала:
– Она Терминатор, железный и беспощадный.
– К сожалению, я слабый человек, которому, чтобы очнуться, требуется холодный душ плюс кофе и булочка, – вздохнула я. – Сейчас умоюсь и сяду за компьютер.
Глава 36
Письмо оказалось длинным, я отпила капучино и погрузилась в чтение.
«Алла Константиновна Миронова, в девичестве Чашкина. Место рождения – город Нарганск. Отец – Константин Михайлович Чашкин. Прадед Чашкина Чжан Ин был выходцем из Китая, как он попал в Россию – неизвестно, но сохранилась запись о его женитьбе на Вере Ивановне Чашкиной, дочери купца из Курска. Сын Чжан Ина взял фамилию матери, его потомок переехал в Нарганск».